Жасмин не посещала библиотеку со студенческих времен и уже успела позабыть, насколько красиво и величественно здание не только снаружи, но и внутри. И даже чужеродные рамки металлодетекторов и ворчливые охранники не портили впечатления, которое производило на вновь пришедших торжественное, похожее на храм здание. Из центрального холла расходились, устремляясь вверх, две широкие лестницы. Жасмин медленно поднималась по ступеням, мимо бюстов и статуй, любуясь игрой света на поверхностях и текстурой тщательно подобранных материалов. Вот и читальный зал. Жасмин нашла взглядом стол библиотекаря, но за ним не оказалось Джоша. Она подошла к компьютеризированному каталогу и провела почти полчаса, подбирая необходимые книги по костюмам Италии шестнадцатого века и труды исследователей Шекспира. Время от времени она поглядывала в сторону стола, но рыжий библиотекарь все не появлялся.
Жасмин была разочарована больше, чем хотела себе в том признаться. Что ж, возможному него сегодня выходной. Она написала заявки на три книги, которые сочла самыми многообещающими в плане информации. Добравшись до стола, вздохнула с облегчением: бесцветная женщина, принимавшая запросы читателей, не вызывала опасений.
– Вы не знаете, где я могу найти Джоша Тоби? – спросила Жасмин, надеясь, что библиотекарша не заметит ее волнения.
– Он в читальном зале за столом с табличкой «
У Жасмин перехватило дыхание от ужаса. Спокойствие, нужно взять себя в руки. Как там, в книге: «Пусть паника течет сквозь вас и мимо вас. Постепенно поток ослабеет и сойдет на нет»? Черт, так в теории, но на практике ничего подобного не происходит. Ну, тогда нужно просто пойти в тот зал и сосредоточиться на том, чтобы не споткнуться по дороге. Жасмин медленно шла по проходу, вспоминая свои студенческие годы. Тогда она приходила сюда минимум раз в неделю, а то и чаще. И все было точно так же: за деревянными столами, кое-где от времени потерявшими лак и лоск, сидят люди. Кто-то уткнулся носом в книгу, кто-то смотрит в пространство, думая о своем. В воздухе витает специфический запах: сложная смесь пыли, старых книг, дерева и чего-то еще. Здесь все привычно, все спокойно. «Дышу ровно. Вдох-выдох. Я даже не обязана разговаривать с ним. Можно просто понаблюдать издалека. Вдох-выдох».
Наконец она увидела библиотекаря, Джош стоял за большим и солидным столом и что-то объяснял миниатюрной женщине азиатской наружности. Судя по жестам, он подсказывал дорогу и очень старался быть понятым. Жасмин отметила, что здесь, среди книг и массивного дерева, он выглядит значительнее и спокойнее, чем тогда, на тротуаре подле льва.
Через пятнадцать минут Жасмин получила свои книги: три здоровенных, пыльных и очень тяжелых тома. Она нашла в зале место и села так, чтобы видеть Джоша. Потом раскрыла одну из книг и достала альбом и цветные карандаши. Библиотекарь занимался своими делами, а Жасмин рисовала его. Она без труда набросала лицо и оранжевым карандашом раскрасила волосы и оттенила ресницы. Затем покрыла его лицо россыпью веснушек. Маловато. Она поглядывала на Джоша и все добавляла и добавляла веснушки. Ну вот, теперь, пожалуй, хватит. Только тут Жасмин пришло в голову, что мужчина довольно высок – как минимум шесть футов. А весит он, должно быть, около ста шестидесяти фунтов. На его нагрудном кармашке поблескивал золотой значок с надписью «Дж. Тоби, старший библиотекарь». Теперь Жасмин рисовала одежду. Хлопковый пуловер. Важно аккуратно передать цвета и все детали. Пурпурные и розовые вертикальные полоски. Под пуловером желтая рубашка. В кармашке ручки. Жасмин покачала головой – какая ужасная одежда! Но если отвлечься от этого – то сам по себе человек оказался милым и симпатичным. У него чудесные глаза – добрые и ласковые. Пожалуй, надо поправить оттенок: они светлее, чем получилось на рисунке. Вот так – немного белого и чуть-чуть зеленого – теперь прекрасно!
– Он мой.
Жасмин вздрогнула и подняла взгляд. Над ней нависла толстая женщина, выражение лица ее было недвусмысленно угрожающим. А еще от нее отвратительно пахло.
– Он мой, и ты его не получишь! – Она пыталась шептать, ведь в библиотеке нельзя громко разговаривать, но все читатели как один подняли головы и уставились в их сторону. Женщина выпрямилась и теперь возвышалась у стола, как некий древний артефакт: руки на бедрах, длинное выцветшее платье напоминает ночную рубашку. От времени ткань стала прозрачной, и сквозь нее просвечивал необъятных размеров бюстгальтер в веселенький, розовый с черным, горошек.
– Элинор, иди на свое место и сиди тихо, или мне придется вызвать охрану, – сказал Джош.
Жасмин подскочила на стуле и почувствовала, как сердце затрепетало от страха и неожиданности. Как, черт возьми, он сумел незаметно подойти так близко? По-видимому, библиотекарей этому специально учат – перемещаться быстро и бесшумно.
Джош осторожно взял женщину за плечо, развернул ее спиной к Жасмин и чуть подтолкнул вперед. Элинор поплыла вперед, как огромный парусник, только не очень бесшумно: ее розовые шлепанцы шаркали по полу. Возможно, поэтому женщина выглядела смущенной.
Читатели поняли, что инцидент исчерпан, и вновь уткнулись в книги, испытывая, кто облегчение, а кто – разочарование.
Элинор добралась до своего стола, постояла несколько секунд, оглядываясь кругом, затем села. За тем же столом уже сидели двое бедолаг, окруженных пластиковыми пакетами с пожитками: из сумок высовывались еще какие-то пакеты, бутылки, газеты. Бездомные?
– Простите, – сказал Джош, обращаясь к Жасмин. И тут он увидел ее рисунок – свой портрет. Джош так быстро покраснел, что Жасмин испугалась, не упадет ли он в обморок. Она поспешно отодвинула соседний стул, и он буквально рухнул на него.
– Я… я-а… – Джош торопливо вынул из кармана ингалятор и несколько раз глубоко вдохнул лекарство. Жасмин подумала, что если надеть на мужчину рубашку болотного цвета, то он будет очень даже ничего. Впрочем, одной одеждой тут не обойтись: он сидит, неловко поставив ноги, сутулится и не знает, куда девать руки и глаза.
«Я знаю, Что ты ощущаешь, – сочувственно подумала Жасмин. И вдруг она осознала необычность происходящего. – Я понимаю, как он умирает от смущения, как его тело готово превратиться в камень, как ему трудно дышать… но я сама не испытываю ничего подобного!»
– Этот рисунок всего лишь набросок к пьесе «Ромео и Джульетта», – быстро сказала она.
– О, я люблю пьесы. Эту пьесу. Да. Все нормально. – Тело его напрягалось каждый раз, как он мучительно выдавливал из себя слова.
Жасмин смотрела на него с ужасом: «Неужели и я так же выгляжу, когда борюсь со своей застенчивостью? Он трогательный и… и просто невероятно милый. Неужели уязвимость так симпатична стороннему наблюдателю?»
Вероятно, страх и застенчивость не столь ужасны? Может, не стоит так отчаянно бороться с ними?
Жасмин тихонько откашлялась. Никаких признаков спазма, горло не сдавливает, и вообще она чувствует себя прекрасно. И ей все больше и больше нравится сидящий рядом мужчина. Вдруг он и есть ее истинный и единственный возлюбленный? Нет, это просто удивительно. Попробуем еще раз. «Этот мужчина, сидящий совсем близко, – моя истинная любовь, посланная мне Богом и судьбой». Жасмин произнесла эти слова про себя, а потом принялась торопливо проводить внутреннюю инвентаризацию. С ума сойти! Щеки не горят, нет повышенной потливости, нет учащенного сердцебиения, спазмов в горле, учащенного дыхания. Она совершенно не напугана. Страх, привычный спутник, не появился. Жасмин ощущала себя нормальным человеком, и это было поистине удивительно. Вот ведь незадача – только она попыталась извлечь выгоду из своей застенчивости, как та пропала. Жасмин кивнула на книги:
– Я работаю над постановкой пьесы Шекспира для одного из театров.
– Ромео и Жасмин? – Он вдруг побледнел почти до синевы.
– Откуда вы знаете мое имя?
– Ваша записка. Написали вы. – Он вздохнул, сделал над собой невероятное усилие и произнес: – Вы написали ту записку.
– Ах ту записку! – Жасмин рассмеялась. Боже, как здорово, она смеется, она чувствует себя спокойной и свободной, и чувство это особенно обострилось от близости болезненно застенчивого человека. – Записку написала Эми…
Он сунул руку в карман и достал фотографию. Жасмин узнала снимок, сделанный в Центральном парке
