Увидев еле волокущую ноги подружку детства, Олег съехидничал что-то по поводу бандитских пуль, но взялся ходить рядом и носить тяжеленный Ликин портфель. После уроков он стал провожать Лику до дому.
Некоторым девочкам в школе это не понравилось. Олег еще не знал, что звезда должна принадлежать всем, а Лика понятия не имела, что такое девчачья ревность. Однажды, когда Олег задержался на заседании комитета комсомола, а Лика шла домой одна, ее встретили девчонки из параллельного класса.
Дело происходило на узенькой улочке между двумя кварталами многоэтажек. Трое соперниц держались так, что было ясно – простым разговором дело не закончится.
– Ты, что ли, Лика Калинина? – спросила одна из них – высокая блондинка в розовой куртке.
– Я…
– Отцепись от Видальского, иначе мы тебе рожу набьем, – сказала другая, крупная девица с каштановым каре. – Поняла?
– А я к нему и не цеплялась, – вполне миролюбиво ответила Лика.
Инстинкт подсказал ей, что надо сохранять спокойствие и агрессию не провоцировать.
– Ты еще гавкать будешь? – истерически взвизгнула третья поклонница Олега, взвинчивая тональность разговора.
Лика пожала плечами и попыталась обойти девчонок. Крайняя слева, блондинка, резко толкнула Лику в плечо. Бежать та не могла – живот еще болел, дать сдачи – тоже. Поэтому она остановилась и повернулась к девчонкам.
– Оставьте меня в покое, – медленно и тихо произнесла Лика, переводя взгляд с одной злой рожицы на другую.
Она смотрела им прямо в глаза, ощущая исходящую от девчонок злобу, противостоять которой с каждой секундой становилось все труднее.
И все же Блондинка и Каре не то чтобы отступили, но как-то поддались, они были готовы закончить профилактическую беседу на данном этапе. Но Третья, наэлектризовавшая себя до предела, уже не могла остановиться. Она заорала и бросилась на Лику.
Двум другим девчонкам пришлось присоединиться…
У кого из девочек в руках оказался нож, в последовавшем разбирательстве с участием сотрудников детской комнаты милиции так и не выяснили. Все три хулиганки упрямо валили вину друг на друга. А после удара ножом в низ живота Лика потеряла сознание. Очнулась она от острой, невероятной боли, когда над ней склонился растерянный пожилой мужчина, случайный прохожий.
«Скорая», больница, операционная, наркоз…
Три дня неописуемого, беспредметного страха, который всегда испытывают те, кто пережил нападение. Мама, удивительно ласковая, зареванная. И смутное чувство радости от этого.
Позже, через некоторое время, Лика узнала, почему мама так плакала – Лике удалили правый яичник. А настоящую причину слез матери поняла только спустя много лет, когда стало ясно, что у нее никогда не будет детей.
Олег, о котором Лика, тонувшая в боли и страхе, даже не вспоминала, оказывается, торчал в больнице и в день операции, и каждый следующий вечер, но в реанимацию его не пускали. Об этом Лике рассказала мама. Слышать это было приятно, правда, Лика в то время гораздо больше радовалась странному и волнующему ощущению маминой заботы, происходящей не только из чувства долга.
Наконец Олег пришел в палату – сверкая новыми «взрослыми» очками в металлической оправе, с приветами от одноклассников и с цветами. Оказывается, тем трем девчонкам не удалось скрыть свою выходку – они рассказали о том, что случилось, подружкам, а те сдали их училке. Все три попали на учет в детскую комнату милиции, а после восьмого класса их вытурили из школы в ПТУ.
Напоследок Олег вымолвил:
– Лика, я не знал, что так произойдет…
Незнание не освобождает от ответственности, сказала себе Лика спустя тридцать лет. В этом Олег мог убедиться и позже, когда случился тот скандал с девушкой, в 2003 году покончившей с собой после концерта группы «Алхимик».
Но тогда, в свои пятнадцать, Лика просто не обратила внимания на слова приятеля. Ей не в чем было его винить: как бы он мог догадаться, что три девчонки, с которыми, по сути, Олег и не был знаком, решат избить Лику только потому, что их кумир проявил к ней какой-то интерес?
Лика часто пыталась вспомнить, как у них с Олегом случилась любовь? С чего все началось? Почему именно Олег, почему именно Лика?
Память подсовывала ей обрывки воспоминаний, из которых бы получался хоть какой-то более или менее логично выстроенный пазл.
Вот урок английского. По причине плохого зрения Олег сидит на первой парте, а Лика позади него. Учительница, интеллигентная и обаятельнейшая Нина Ивановна, обращается к классу:
– Расскажите о прошедшем длительном времени.
Лика видит перед собой коротко стриженный затылок Олега (буйная шевелюра, которая так красила его на сцене, появилась намного позже) и тычет ручкой ему в спину, в синий пиджак:
– Олежка, подними руку, никто, кроме тебя, не сможет ответить, – шипит она.
– Лика, – с укоризной улыбается ей Нина Ивановна, – не надо дырявить спину Видальского. Может, ты ответишь на вопрос?
Нина Ивановна понимает – и Лика чувствует это, – что они с Олегом как-то связаны. Учительница не делает выводов и ничего не комментирует, но весь класс поворачивается в их сторону…
А вот они идут из школы домой. Им по дороге. Олег говорит, что у них в ВИА новый гитарист, отличный парнишка из шестой школы. Его зовут Ник Сухарев.
– Мама Сухарева – профессиональная певица и дает уроки пения. – Олег сообщает это таким таинственным тоном, будто бы мама Сухарева дает уроки эротического массажа. – Я хочу пойти к ней учиться.
Лика смотрит на Олега, а он вдруг поворачивается и останавливается перед ней. Кажется, он сейчас что-то скажет, но нет, только смотрит на нее своими светлыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами. Лике немного не по себе от такого нежного взгляда…
И были репетиции в актовом зале химзавода, на которые Лика стала ходить с зимы того года, с восьмого класса. В качестве зрителей там собиралось довольно много народу – друзья, братья и сестры членов группы. Кто-то приносил вино, кто-то звал покурить на черный ход. Знакомились, много болтали, смеялись, и было весело.
Банально заявлять, и Лика никогда такого не заявляла, что Олег пел только для нее. Он вообще не смотрел со сцены на Лику, зато после репетиции и традиционного разбора полетов, который мог длиться часами, Олег всегда спрашивал у своей подружки, что она думает об игре пацанов.
А что могла думать Лика? Она мало разбиралась в том, что постепенно становилось смыслом жизни ее друга, ее парня, ее любимого, ее бывшего любимого. Так было всегда, с самого начала, и Лика этого не скрывала.
Она пыталась отвечать на вопросы Олега, она честно слушала все песни, все партии и все инструменты, она даже помогала Олегу писать стихи к его первым композициям, пафосным и неумелым. Но эта добросовестность была еще хуже тотального неприятия, ведь в итоге Олег почувствовал ложь.
В том, что в юности она не смогла понять Олега, не смогла стать ему другом, музой, единомышленником, Лике хотелось бы обвинить маму, запретившую ей садиться в раннем детстве за пианино, а может, и собственную бесчувственность к музыке – ведь запретный плод для нее так и не стал сладким. Но это ничего не меняло.
Много лет спустя, будучи уже замужем, она тайно купила кассету с записями одного из концертов «Алхимика». И только тогда Лика узнала свою соперницу в лицо. Она была хороша – нежная, сильная, обаятельная. В свое время Лике стоило бы постараться полюбить ее, а не пытаться ей противостоять, потому что музыка Видаля могла дать очень много счастья и ей самой. Вот только нужный момент она упустила. Лика должна была много лет назад поверить в Олега и остаться с ним рядом в горе и
