согласитесь со мной». — Ребекка опустила письмо. — «Место захоронения», мистер Мелроуз, — медленно произнесла она. Она откинулась назад и сказала с внезапной страстностью: — Уверена, что это может означать только одно — склеп часовни святого Иуды!
Мелроуз склонился в раздумье.
— Я думаю, мисс Карвилл, — сказал он наконец, — что вам следует забыть о Фейрфакс-стрит.
— Но почему?
Мелроуз пристально посмотрел на нее.
— А может, ваш поэт был прав? И бывает такая правда, которую лучше держать в тайне? Ребекка слегка улыбнулась.
— Вы говорите как адвокат.
— Вы несправедливы, мисс Карвилл.
— Тогда что вы имеете в виду?
Мелроуз не ответил. «Черт бы ее побрал», — подумал он. Далекие и непрошеные воспоминания пронеслись в его голове. Взгляд его скользил по современному интерьеру кабинета, словно пытаясь найти успокоение.
— Я говорю как… как тот, кто желает вам добра, — произнес он.
— Нет. — Ребекка с грохотом отодвинула стул и поднялась с такой стремительностью, что Мелроуз вздрогнул.
— Вы ничего не понимаете. Знаете ли вы, какую важность представлял этот манускрипт, если лорд Рутвен спрятал его в склепе?
Мелроуз не ответил.
— Томас Мур был другом поэта, великого поэта. Возможно, даже вы, мистер Мелроуз, слышали о лорде Байроне?
— Да, — мягко ответил Мелроуз, подперев голову руками. — Я слышал о лорде Байроне.
— Когда Байрон написал свои мемуары, он передал их Томасу Муру. А когда известие о смерти Байрона дошло до его друзей, они уговорили Мура уничтожить мемуары. Лист за листом мемуары были разорваны в клочья и преданы огню издателем Байрона. От них ничего не осталось. — Ребекка откинула волосы назад, пытаясь успокоить себя. — Байрон был великим поэтом. Уничтожение его мемуаров — это большое преступление.
Адвокат пристально смотрел на нее. Теперь он понял, зачем ей нужны ключи. Он уже и раньше слышал подобные аргументы. Все эти годы он не мог забыть ту женщину, которая их ему приводила, женщину такую же обаятельную, как и эта девушка перед ним.
Она все продолжала говорить ему:
— Мистер Мелроуз, пожалуйста, понимаете ли вы, о чем я говорю? Он облизал губы.
— А вы? — ответил он. Ребекка нахмурилась.
— Послушайте, — тихо прошептала она, — известно, что у Томаса Мура была привычка копировать все Документы, которые он получал. Только один экземпляр мемуаров был сожжен. Все хотят знать, не мог ли Мур сделать копию. И теперь здесь, — Ребекка показала на письмо, — у нас есть письменное подтверждение Мура о загадочном манускрипте, который, как он говорит, был спрятан в «месте захоронения». Мистер Мелроуз, пожалуйста, теперь-то вы понимаете? Мы сейчас говорим о мемуарах Байрона. Я должна получить ключи от часовни святого Иуды.
Хлынувший дождь застучал по окнам. Мелроуз устало поднялся, закрыл щеколду, словно в бессознательном желании отгородиться от наступившей ночи, и, все еще молча, прислонился лбом к оконному стеклу, уставившись в темноту улицы.
— Нет, я не могу дать вам ключи. В комнате воцарилась тишина, прерываемая только завыванием ветра.
— Вы должны, — категорично заявила Ребекка — Вы ведь видели письма.
— Да. Я видел их. — Мелроуз повернулся.
Зрачки у Ребекки были узкие, как у кошки. Ее волосы, казалось, искрились при свете лампы. «Господи, — подумал он, — как она похожа на ту женщину». Было что-то странное во всем этом. Воспоминания тех лет…
— Мисс Карвилл, — он попытался объяснить, — я говорю так не оттого, что я вам не доверяю. Наоборот…
Он остановился, но Ребекка продолжала молчать. Адвоката мучил вопрос, как он сможет объяснить все себе. Его всегда тяготили собственные подозрения, и он знал, что, когда он выскажет их, они будут звучать неправдоподобно, фантастически. Поэтому он всегда держал их при себе и старался забыть. «Черт бы побрал эту девушку, — подумал он опять, — черт бы побрал ее!»
— А что, мемуары лорда Байрона, — пробормотал он наконец, — они были сожжены его друзьями?
— Да, — холодно ответила Ребекка. — Его старым другом по путешествиям, его имя Хобхауз.
— А не кажется ли вам, что этот Хобхауз, вероятно, знал, что делал?
Ребекка холодно улыбнулась.
— Как вы можете спрашивать меня об этом?
— Потому что я хочу знать, какая тайна была заключена в этих мемуарах. Она должна была быть настолько ужасна, что даже близкие друзья лорда Байрона посчитали за благо уничтожить все записи.
— Не все, мистер Мелроуз.
— Нет? — Он помолчал. — Да, возможно, не все. Итак… Я взволнован.
К его удивлению, Ребекка не улыбнулась в ответ. Вместо этого она наклонилась через стол и взяла его за руку.
— Вы чем-то взволнованы, мистер Мелроуз? Ответьте мне… Лорд Байрон умер почти два века назад. Что же вас так взволновало?
— Мисс Карвилл… — Он запнулся, поморщившись, и выдернул руку. — Мисс Карвилл… — Он махнул рукой. — Забудьте обо всем, что я здесь говорил. Пожалуйста, послушайте меня. Ситуация такова. Я официально уполномочен хранить ключи. Это все, что я должен делать. Может показаться странным, что церковь закрыта для посетителей, но это тем не менее так. Право на вход в часовню имеют наследники Рутвенов, он сам и прямые потомки первого лорда Рутвена. Только для них я храню эти ключи, так же как и мои предшественники по фирме вот уже почти двести лет, подобно мне, хранили их. Насколько мне известно, в церкви никогда не проходили службы и она никогда не была открыта. Я мог бы, полагаю, доложить о вас нынешнему лорду Рутвену, но я должен быть с вами откровенным, мисс Карвилл: я этого никогда не сделаю.
Ребекка в удивлении подняла бровь.
— Почему?
Мелроуз смотрел на нее.
— Существует много причин для этого. Самая простая состоит в том, что лорд Рутвен не ответит мне.
— Вот как! Так существует ли он на самом деле? Мелроуз нахмурился.
— Почему вы спрашиваете меня об этом? Ребекка пожала плечами.
— Я пыталась увидеть его, перед тем как прийти к вам. То, что я сижу сейчас перед вами, демонстрирует, что я в этом не преуспела.
— Я полагаю, он редко бывает в своем лондонском особняке. Но поверьте, мисс Карвилл, он существует.
— Вы встречались с ним?
Мелроуз кивнул.
— Да. — Он помолчал. — Однажды.
— И больше никогда?
— Одного раза было достаточно.
— Когда?
— Это не имеет значения.
Ребекка молча кивнула. Мелроуз изучал ее лицо. Оно снова казалось холодным и бесстрастным, только глубоко в глазах притаился огонь. Он откинулся на стуле.
