— Он ушел в горы, — покачал головой Петро. Он поднял глаза, созерцая пики гор, закрывающие садящееся солнце.
— Он не успокоится. Его ненависть к туркам гонит его вперед. Уже десятый день, как его нет. — Петро запнулся. — Не знаю, увидим ли мы его еще.
В этот момент солнце наконец скрылось, и зрачки Петро расширились. Он медленно встал и подошел к двери. Он указал куда-то, и мать его приблизилась.
— Горгиу, — прошептала она, — Горгиу! Он вернулся!
Я выглянул из дверного проема. Это, несомненно, был Горгиу, и он шел по дороге.
— Да пребудет с нами милость Господня, — шептал Петро, следя за стариком полным ужаса взглядом.
Лицо Горгиу было таким же бледным, каким оно запомнилось мне в прошлую ночь: глаза его — такие же неподвижные, его шаг — столь же неумолимый. Он оттолкнул нас в сторону, проходя в дом, затем сел в самом темном углу и вперил взгляд в одну точку, волчий оскал начал появляться на его лице, кривя линию губ.
— Так, так, — сказал он хриплым глухим голосом, — хорошо же вы меня встречаете.
Никто поначалу ему не ответил. Затем Петро шагнул вперед.
— Отец, — окликнул он, — почему ты прячешь от нас свою шею?
Горгиу медленно посмотрел на сына.
— Я ничего не прячу, — сказал он таким же мертвым, как и его глаза, голосом.
— Тогда покажи ее нам, — попросил Петро, протянув руку к шее отца, чтобы сорвать ветошь.
Горгиу неожиданно оскалил зубы и зашипел на сына, вонзив свои ногти ему в горло и крепко сжав его так, что Петро закашлялся.
— Горгиу! — закричала его жена, кидаясь между ними.
Остальные члены семьи — женщины, дети — прибежали в комнату и помогли освободить Петро от отцовских объятий.
Сам Петро, глубоко дыша, смотрел на своего отца, взяв мать за руку.
— Нам надо сделать это.
— Нет, — закричала женщина.
— Ты знаешь, у нас нет другого выхода.
— Пожалуйста, Петро, нет!
Мать бросилась к его ногам, рыдая, а Горгиу начал хихикать. Петро обернулся ко мне.
— Мой господин, ради всего святого, уйдите! Я склонил голову.
— Если я хоть чем-то могу быть вам полезен…
— Нет, нет, ничем. Я все для вас достану. Но прошу вас, мой господин, пожалуйста, вы же видите, уходите.
Я кивнул и протиснулся к двери. Сев на лошадь, я помедлил. Сейчас из дома доносились лишь тихие рыдания. Я попытался разглядеть, что происходит внутри. Мать Петро плакала в объятиях сына, Горгиу сидел все так же неподвижно, уставясь в пустоту. И вдруг он поднялся на ноги. Он прошел к двери, и мой конь отпрянул назад и поскакал было по дороге в сторону замка. Я сдержал его и не без усилия развернул его обратно. Горгиу рке шагал по тропинке по направлению к деревне; в сгустившихся сумерках был виден только его силуэт. Петро тоже вышел и стоял, провожая взглядом отца. Он хотел догнать его, но остановился, все его тело как будто опало. Он медленно двинулся обратно в дом.
Я содрогнулся от холода. Уже становилось совсем поздно, не следовало мне отлучаться на столько. Я пришпорил коня и поскакал к воротам. Медленно захлопнулись они за мной. Лязгнул замок. Я был заперт в стенах замка.
Глава 5
— Мне очень трудно, ваше превосходительство, — обратился я к паше тем же вечером, — стараться не чувствовать себя здесь узником. Паша пристально посмотрел на меня. В его широко раскрытых глазах промелькнули веселые искорки.
— Узником, милорд?
— Мои слуги, где они?
Паша рассмеялся. Он был в превосходном настроении за ужином. На его пополневших щеках выступили красные сетки капилляров. Он взял меня за руку, теперь прикосновение его пальцев, как я заметил, не было таким холодным.
— Ваше превосходительство, — повторил я, — мои слуги, где они?
Паша покачал головой.
— Они были здесь не нужны. И я отослал их.
— Понятно. — Я глубоко вдохнул. — И куда?
— В место вашей встречи с Хобхаузом, в Миссолунги.
— И я найду их там? Паша поднял руки:
— Какие могут быть сомнения? Я улыбнулся невесело:
— Ну а я? Что же делать мне?
— Мой дорогой лорд Байрон, — паша взял мою руку, глядя мне пристально в глаза, словно собираясь сделать мне предложение, — вы — мой гость здесь. Все то, чем я владею, — ваше. Поверьте, вы сделаете здесь массу открытий для себя.
Он склонился надо мной и, едва коснувшись языком моей шеи, нежно поцеловал ее. Паша провел пальцами по моим волосам и вновь откинулся на подушки, разложенные на диване. Он небрежно махнул рукой.
— Не беспокойтесь о своих слугах. Я дам вам Янакоса.
Я посмотрел в дальний конец комнаты. Янакос, то самое существо, которое принесло мне воды прошлой ночью, неподвижно стоял там, только его кривая шея болталась из стороны в сторону, как у висельника
— Но он… как бы это сказать? — Я повернулся к паше. — Он какой-то неживой, что ли?
— Он крестьянин.
— Я видел у вас много слуг, похожих на него. Паша уклончиво промолчал.
— В большом зале вашего замка, — продолжал я. — Они все похожи на Янакоса бессмысленным мертвым взглядом.
Паша коротко рассмеялся.
— Мне не нужны философы, чтобы мыть полы. От них никогда никакого толку. — Он снова рассмеялся,
