— По-моему, она слишком добродетельна.
Леди Мельбурн снова улыбнулась. Она была по-настоящему привлекательная женщина — чувственная брюнетка с такими же сверкающими глазами, как у меня. Невозможно было поверить, что ей шестьдесят два. Она взяла меня под руку.
— Остерегайтесь Аннабеллы, — мягко произнесла она. — Слишком много добродетели — это опасно.
Я долго молчал, пристально глядя на мертвенно-бледное лицо леди Мельбурн, затем кивнул.
— Да, вы правы, — наконец сказал я. В этот момент Каро позвала меня. Я обернулся через плечо.
— Вызови экипаж, — громко крикнула она через весь зал. — Я хочу уехать отсюда. Сейчас же!
Я увидел, как мрачно смотрит на меня ее муж, и повернулся к леди Мельбурн.
— Меня это не беспокоит, — сказал я ей, — сомневаюсь, что у меня будет время, чтобы попасть под влияние вашей племянницы. — Я улыбнулся. — Скорее, это сделает со мной ваша невестка.
Леди Мельбурн кивнула, но не улыбнулась в ответ.
— Напротив, милорд, — прошептала она, — Будьте осторожны. Вы могущественны, но юны. Вы не знаете своей силы. А Каролина очень страстна. Если что-нибудь случится, дорогой Байрон, хорошо всегда иметь под рукой друга.
Она пристально посмотрела на меня. «Какая неземная красота, — подумал я, — но какая странная и жестокая, как у Ловласа». Но она была слишком стара для Ловласа. Я посмотрел на Каро, затем обратился к леди Мельбурн, уже собиравшейся уходить.
Она обернулась.
— Милорд?
— Леди Мельбурн… — Я рассмеялся и покачал головой. — Простите, могу я задать вопрос…
— Пожалуйста, — она замерла в ожидании, — спрашивайте.
— Вы на самом деле являетесь тем, кем кажетесь?
Она улыбнулась.
— Вы задаете вопрос, заранее зная ответ. Я склонил голову.
— Нас так мало, — внезапно прошептала она, беря меня за руку, — избранных, чей поцелуй приносит смерть.
— Избранных, леди Мельбурн? — Я посмотрел на нее. — Меня не избирали.
Печальная улыбка играла на ее губах.
— Конечно, — сказала она, — я забыла. Она отвернулась и, когда я попытался взять ее за руку, отстранила меня.
— Пожалуйста… — Она вновь обратила на меня взгляд. — Прошу вас, забудьте о том, что я сейчас сказала.
В ее глазах сверкнуло предостережение.
— Не настаивайте, дорогой Байрон. Можете просить о чем угодно, и я помогу вам. Но не спрашивайте о причинах, которые привели меня к тому… чем я стала. Простите. Это была моя вина. Я никогда не упоминаю об этом.
Горечь промелькнула на ее лице, словно она вспомнила что-то.
— Будьте внимательны к ней, — прошептала она, — не смущайте ее ум. Она смертна, вы — нет.
Она улыбнулась, превратившись снова в гостеприимную хозяйку.
— А теперь, — произнесла она, отпуская меня, — не буду вас задерживать. — Она послала прощальный поцелуй. — Ступайте и соблазняйте жену моего сына.
Я сделал это той же ночью. Единственной причиной моей любви к Каро было желание забыть свою бессмертную сущность. Я мечтал о такой женщине, как Каро, — непокорной и ненасытной любовнице, чье желание было таким же неуемным, как и моя собственная жажда. За несколько недель отчаянная лихорадка поразила нас обоих, мы обезумели от страсти, яркими факелами зажглись наши чувства, даже моя ненасытная жажда крови, казалось, исчезла. Но болезнь вскоре прошла, и я понял, что приобрел лишь новую рабыню, подобную другим рабам. К тому же дикий нрав Каро делал эту привязанность невыносимой. Я не стал пить ее кровь, как сделал бы другой вампир, а поступил с ней более жестоко: я заразил ее обжигающей, безжалостной страстью, довел ее мозг до безумия. Впервые я понял, какой пагубной может быть любовь вампира и что высасывание крови не единственный способ убить жертву. Я ослепил Каро своей страстью, которая, подобно солнцу, была слишком яркой для простого смертного. Моя любовь скоро прошла, очень скоро. Но, к несчастью, Каро не смогла забыть меня.
Вскоре ее безрассудство стало нестерпимым, и я, вампир, оказался ее жертвой. Каро посылала мне письма, подарки, являлась в полночь ко мне, следовала за моим экипажем, переодевшись пажом. Я отправлял ей жестокие послания, заводил любовниц, в отчаянии даже хотел убить ее. Но леди Мельбурн, узнав о моих планах, только рассмеялась и покачала головой.
— Зачем поднимать скандал? — Она погладила меня по голове. — Дорогой Байрон, я предостерегала тебя, чтобы ты был более сдержанным. Поменьше привлекай к себе внимание, будь благоразумным, как я, как все мы.
Я взглянул на нее и подумал о знакомой Ловласа, которую так и не встретил.
— Кто-нибудь еще нашей породы есть здесь, в Лондоне? — спросил я.
Леди Мельбурн наклонила голову.
— Конечно, — ответила она.
— Вы их знаете?
Она улыбнулась.
— Я говорила, что мы очень осторожны. — Она помолчала. — Честно говоря, Байрон, мы стараемся оградить себя от твоей силы, она делает тебя могущественным, но опасным. У тебя есть гениальность, поэтому будь осторожен.
Она взяла меня за руку, пристально глядя в лицо.
— Ты сомневаешься, что закон не пощадит нас, если мы обнаружим себя? У тебя ужасная репутация, твое разоблачение может уничтожить всех нас.
— Я не собираюсь скрываться, — лениво сказал я. Но ее настойчивость произвела на меня впечатление, и с тех пор я стал прислушиваться к ее словам. Я не стал убивать Каролину, но приложил все усилия, чтобы не подпускать ее к себе. Я старался не привлекать к себе внимание — заводил любовниц, пил, играл в карты, говорил о политике — иными словами, вел себя так, как все лондонские денди. Более того, я проводил все время с Хобхаузом, который был единственной опорой в моей жизни. Хобби никогда не расспрашивал меня о днях, проведенных без него в Греции, а я ничего не рассказывал ему. Как настоящий друг, он пытался удержать меня от ссор и скандалов, и я доверял ему так, как не доверял самому себе. Только поздно ночью, возвратившись из игорного клуба, я избавлялся от его общества и, выскользнув в темноту ночи, возобновлял тот образ жизни, о котором Хобхауз не подозревал. На несколько часов я становился самим собой. Но даже среди доков и грязных трущоб я помнил увещания леди Мельбурн и старался быть осмотрительным. Намеченные жертвы никогда не уходили от своего преследователя.
Однажды ночью, когда жажда особенно сильно мучила меня, Каро устроила сцену, заявившись поздно ночью ко мне в своем пажеском костюме, уговаривая меня тайно бежать с ней. Хобхауз был тверд как камень, и ей пришлось отступить, но меня трясла жесточайшая лихорадка от страстного желания сбросить все это притворство. Дождавшись ухода Хобхауза, я прокрался в ночные трущобы Уайтчепела, на его пустынные туманные улицы. Жажда крови была такой нестерпимой, что мне уже было не до осторожности. Мои шаги эхом отдавались в тишине грязного переулка. Теперь запах крови стал более ощутимым. Кто-то зашевелился позади. Я обернулся и увидел опускающуюся руку грабителя. Я схватил его и прижал к земле. Он увидел мое лицо и закричал. Я полоснул его по горлу. Воцарилась тишина. Я чувствовал только сладостный поток крови на моем лице. Насытившись, я опустил бездыханное тело в грязь и вдруг остановился, почувствовав запах крови другого человека. Подняв глаза, я увидел Каро.
Я медленно вытер кровь с губ. Безумными глазами, полными отчаяния, Каро смотрела на меня. Подойдя к (ней, я провел пальцами по ее волосам, она вздрогнула,
готовая бежать, но вдруг ее худенькое тельце начали сотрясать беззвучные рыдания. Она бросилась целовать меня, размазывая кровь по своему лицу. Я удержал ее.
— Каро, — мой шепот проникал в ее мысли, — ты ничего не видела сегодня ночью. Она молча
