волчцы. И плоть наша, тогда же осужденная, до сего дня производит вшей и червей.
(11) Дальше спрашивает сарацин христианина: «Кто у тебя больше, освящающий или освящаемый?» Христианин же, разгадав каверзный его вопрос, говорит: «Я знаю, что ты хочешь сказать». И сарацин: «А если знаешь, расскажи мне». Христианин говорит, что «если я скажу, что освящающий больше освящаемого, ты мне ответишь: иди, поклоняйся Иоанну Крестителю как крестившему и освятившему твоего Христа». Сарацин же говорит: «Именно это я и хотел тебе сказать». Христианин спрашивает сарацина иносказательно: «Если ты пойдешь со своим рабом в баню и он будет мыть тебя и чистить, кого ты назовешь большим, того жалкого и купленного раба, или себя, кого он моет как своего господина?». «Ты имеешь в виду, что я, купивший его, больше, чем он, купленный мною», — сказал христианину сарацин. Христианин же ответил:
«Благодарение Богу. Так же понимай, что и Иоанн как раб и слуга прислуживал Христу в Иордане, крестившись в котором, Спаситель мой сокрушил главы гнездившихся там злых бесов».
Сарацин же, весьма удивившись, и недоумевая, и не имея что ответить христианину, удалился, больше уже не вызывая его на спор.
Беседа на иссохшую смоковницу и притчу о винограде
Произнести слово побуждает меня Единосущное Богу и Отцу Слово, Которое, не оставляя недр Отчих, неизреченно зачалось в угробе Девы, и соделалось для меня тем, чем я есмь. Слово, по Божеству своему, чyждое всякой страсти, облеклось в подобострастную мне плоть. Седящий на колесницах херувимских, возсел на жребяти осли (Иоан. 12, 15). Царь славы, со Отцем и Духом прославляемый серафимами, внимал невинным лепетаниям детского языка. Бог, невещественный и невидимый, приял видимое и осязаемое тело, явился в образе раба, добровольно подвергся страданию, дабы даровать мне бесстрастие. Ибо когда творение рук Божиих — человек, созданный Богом по образу и по подобию Его, прельщением хитрого змия соделался преступником заповеди Божественной, и чрез то подверг себя тлению и смерти: тогда милосердый во существу своему Бог, сожалея о человеке, потерпевшем такое уничижение, многократно и многообразно призывал его к обращению и покаянию, вразумляя его, то как неблагодарного раба, то как неразумного сына, и употребляя все средства к тому, дабы человек, свергнув с себя тяжкое иго, обратился к своему Творцу. Но однажды поработившись греху, и произвольно предав себя земным пожеланиям, человек не в силах был сам собою обратиться к Богу. Итак всеблагий Господь, зная, сколь немощна природа человеческая, Сам приемлет на себя оную. Усмотрев, что человек не повинуется ни слову Его, ни заповедям, ни спасительным повелениям, Бог как бы так сказал: «Мне самым делом дoлжно научить неведущего; Мне дoлжно сделаться человеком, и исполнить добродетели, дабы привлечь к ним человека. Мне дoлжно быть видимым, дабы изцелить немощного, Мне дoлжно взыскать заблудшую овцу, и привести ее в первобытное жилище рая. Но каким образом Я взыщу ее, не будучи видим? Как буду руководствовать того, кто не узрит следов Моих?» С сею–то целию Он соделался человеком, дабы своими делами и страданиями на самом опыте преподать неведущему способ, кaк исполнять добродетель; дабы мы, видя Его нисшедшимь из недр Отчих на землю, для нашего спасения, с радостью возносились к Нему от земли; и наконец, дабы явить обильное богатство любви своей к людям. Ибо большей любви никто не может показать, как если кто душу свою положит за друзей своих (Иоан. 15, 13). А может ли показать таковую любовь тот, кто не имеет души?
Итак Господь наш для того приемлет тело, дабы явиться на земле, и пожить с человеками; для того приемлет душу, дабы положить ее за друзей своих. Говорю: за друзей, — но не таких, которые любят Его, но которых любит Он. Ибо хотя мы возненавидели Его и отвратились от Него, служа иному; но Он в любви своей к нам пребывает непреложен. По сей–то любви, Он приходит к ненавидящим Его, спешит в след бегущих от Него, и, предварив их, не обличает со строгостью, не наказывает бичем, но врачует их, как искусный врач, не взирающiй на все злословия, оплевания и заушения, которые терпит от людей, исступленных умом. Для врачевания, Он употребил Божество свое, — врачевство действительннйшее и всесильное, которое и соединил с природою человеческою. Оно–то немощную плоть показало сильнейшею самых невидимых сил! Ибо как железо, раскаленное огнем, делается неприкосновенным: так и брение нашей природы, соединившись с огнем Божества, соделалось недоступным для диавола. И поскольку, как говорят врачи, противное врачуется противным, то и Господь противное уничтожает противным: роскошь и наслаждения — скорбями и подвигами, гордость — смирением. Ибо Он, будучи по Божеству своему преславен, не только смирил Себя, сделавшись человеком, но и уничижился пред самыми человеками. Подлинно, кто был столько уничижен? Он не имел, где главы преклонить; у Него не было ни двух одежд, ни другого хитона. Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал (1 Пет. 2, 23); веден был на заклание, как невинный агнец, и однакож не упорствовал, не противоречил; когда заушали Его, Он охотно обращал ланиту биющему, и не отвращал лица своего от постыдных заплеваний; когда называли Его самарянином, и имеющим в себе беса, то сии, и подобные сим поругания переносил терпеливо, дабы мы последовали стопам Его. А все сие Он исполнял по благоизволению Отца, и будучи Единородным и Единосущным Сыном Его, доказывал тем любовь Отца своего к нам. Ибо так возлюбил нас Бог Отец, что и Единородного Сына своего дал нам для искупления нашего. О любовь непостижимая! Бог Единородного Сына своего, царствующего с Ним, сделал Искупителем рабов непокорных, врагов строптивых, служащих врагу Божию, почитаемому ими за бога! О глубина богатства благости Божией! Но и Единородный Сын Божий не воспротивился сему определению, не отверг воли Отца своего, имея в Самом себе волю и хотение Отца. Ибо естество Отца и естество Сына есть одно естество; а потому Сын Божий повинуется воле Отчей, как собственной, и соделавшись человеком, остается послушен Отцу своему даже до смерти, смерти же крестной, дабы уврачевать мое преслушание!
Поспешая испить чашу смерти за спасение всего мира, Искупитель наш скоро идет на страдание, идет с жаждою спасения человеческого, и не обретает плода. Сие бесплодие изображает нам смоковница (Матф. 21, 19). Кто Сей, желающий вкусить пищи в ранние часы утра? Царь, Господь, Учитель. Ужели Он так рано взалкал, и пожелал пищи не в надлежащее время? Для чего же Он научал учеников своих поститься, и побеждать страсти? Что это значит? — Господь ваш, как устно поучал притчами, так иногда и самыми поступками изображал притчи. Вот Он, взалкавшись, пришел к смоковнице. Смоковница же знаменует род человеческий. Сладок плод смоковницы, но грубы, бесполезны листья ея, и годны только к сожжению. Такова и природа человеческая: будучи определена Богом к тому, дабы произращать сладчайшие плоды добродетели, она, вместо сих плодов, стала произращать одни грубые листья. Ибо чтo может быть грубее житейских попечений? — Адам и Ева некогда были наги, и не стыдилась; были наги, когда провождали простую и невинную жизнь: они не знали ни искусств, ни житейских забот, и не изыскивали средств, как бы прикрыть телесную наготу свою. Но будучи наги телом, они покрывались благодатию Божиею; не имея одежды вещественной, облекались одеждого бессмертия, по мере приближения к Богу, чрез исполнение воли Его. Как же скоро явились они непослушными, то, лишившись облекавшей их благодати, лишились вместе лицезрения; и созерцания Божия, и познали наготу свою. Тогда возжелали они удовольствий житейских, и осуждены стали на скудную и убогую жизнь; сшили смоковные листья, и из них сделали себе препоясания; взыскали многоразличных помыслов, и обрели жизнь грубую, исполненную забот и печалей. В поте лица твоего, сказал Бог, снеси хлеб твой. Проклята земля в делах твоих; тернiя и волчцы возрастит тебе, и в землю возвратишися (Быт. 3, 18–19). Поскольку ты возъимел земное помышленiе, то к земле будет обращение твое; ты уподобился несмысленным животным, пребыв недолго в чести (Псал. 48, 13); будучи богом земли, ты не познал благотворной добродетели, но предпочел ей земные наслаждения и возлюбил бессловесную жизнь. Земля еси, и в землю отъидеши — итак ты, подобно бессловесным животным, наследуешь смерть! С сего–то времени человек начал облекаться кожанными ризами! Обитая прежде сего в раю сладости, в жилище царском, и занимая, по телу своему, средину между жизнию и тлением, он после того стал уже иметь тело тленное и смертное, подверженное болезням. Поистине, грубы листья смоковницы, — природы нашей, греховны ея действия! К сей–то смоковнице, т. е. природе человеческой, пришел Спаситель алчущий, ища на ней сладчайшего плода, — приятнейшей Богу
