…Все присутствующие благоговейно сняли головные уборы, когда гроб с останками Ливингстона опускали с парохода «Мальва» и устанавливали па передней палубе небольшого парового бота «Куин». На этом боте, направлявшемся к Ройял-Пирс, находились близкие Ливингстона и представители Британского географического общества.
Городские власти тем временем предприняли меры, чтобы отдать почести покойному: через весь город к вокзалу за катафалком следовала траурная процессия… На зданиях морских и других официальных учреждений, как и на иностранных консульствах, были приспущены государственные флаги. На пристани и вдоль набережной толпилась масса народа… За катафалком, запряженным двумя парами лошадей, следовала процессия: во главе – мэр города и члены муниципалитета в мундирах со всеми регалиями и траурными повязками на рукавах… а затем судьи, духовенство, священнослужители всех вероисповеданий в мантиях и головных уборах, а также представители всех видов занятий, официальных организаций и корпораций города… далее родные и близкие Ливингстона, президент и члены Королевского географического общества … президент Медицинского общества города Саутгемптон, члены этого общества и коллектив врачей, консулы многих государств…
Джекоб Уэйнрайт у гроба Ливингстона
Джекоб Уэйнрайт не был единственным африканцем, шагавшим за гробом Ливингстона. Когда траурная процессия проходила набережную, в ее ряды встал также еще один, несший белый флаг с черной каймой: «Ливинтстону – другу рабов!» Над процессией прозвучали пушечные залпы – траурный салют… Протяжно и скорбно гудели колокола всех церквей города… Капелла играла траурный марш из «Сав-ла»… на всем пути с обеих сторон процессию окаймляли толпы людей, все балконы были переполнены, из каждого окна высовывались люди… Но что производило наибольшее впечатление во время этой процессии, так это спокойное, сдержанное поведение собравшихся людей, проявление ими глубокой почтительности; они, очевидно, были воодушевлены общим желанием выразить преклонение перед человеком, судьбу которого они оплакивали и делами которого гордились… По мнению тех, кто знает хорошо город, никогда еще не наблюдалось здесь столь огромной массы людей и столь благородного их поведения, как сегодня, в этот великолепный апрельский день, залитый солнечным светом…
В половине первого траурная процессия подходит к вокзалу. Катафалк устанавливают на открытую платформу в конце специального железнодорожного состава, который должен доставить в Лондон останки Ливингстона. Его сопровождают родственники и близкие.
В субботу Давид Ливингстон в атмосфере глубокой скорби и искренней почтительности всей нации был приобщен к выдающимся англичанам, которые удостоены чести покоиться в Вестминстерском аббатстве. Люди всех слоев, от высших до низших, стремились отдать ему последние почести…
Организация похорон была доверена специальному комитету Королевского географического общества. По прибытии из Саутгемптона до проведения траурной церемонии гроб с останками покойного был установлен в картографическом зале дома Географического общества на Сейвил-Роуз…
В субботу по приказу ее величества был доставлен большой венок из азалий и других специально подобранных цветов с надписью: «В знак уважения и восхищения от королевы Виктории». Венков было множество… В картографическом зале полукругом у гроба собрались близкие родственники покойного, представители различных британских научных обществ; из Парижа на похороны Ливингстона приехал президент Французского географического общества. Пресвитерианский священник приходской общины Гамильтон, где жили родственники покойного, отслужил предварительный молебен. Затем траурная процессия из двенадцати карет тронулась вслед за катафалком, запряженным двумя парами лошадей. За траурными каретами следовала длинная цепь частных экипажей, впереди которых экипажи ее величества, принца Уэльского, герцога Сатерленда… На улицах собралось много людей, чтобы проводить покойного; по мере приближения процессии к месту назначения людская стена становилась плотнее и плотнее; видя приближающуюся процессию, люди благоговейно обнажали головы.
Немногие из желающих получили право на вход в аббатство; но тем не менее оно оказалось переполнено. Те, кому удалось получить пригласительные билеты, пришли заранее, чтобы занять место получше… Под фонарями у самого алтаря возвышался покрытый черным бархатом постамент, на котором должен был стоять гроб в начале траурного обряда. Рядом, на церковных сиденьях, расположились обе дочери покойного и другие родственники.
Стрелка приблизилась к часу, когда раздался гул колоколов соседней церкви Святой Маргариты, а минуту спустя в монастырский храм вступила траурная процессия с гробом… встреченная большим хором монастыря. По этому случаю хор пополнился лучшими голосами других церквей – Святого Павла и Темпл. Весь пол центральной части храма был устлан черным сукном.
…Все присутствовавшие в храме встали, чтобы почтить память покойного, как только траурная процессия под траурные звуки органа медленно направилась мимо открытой могилы к алтарю. Восемь человек, несшие гроб, олицетворяли собой три различных периода в жизни великого путешественника. Первыми несли гроб генерал-майор Стил и мистер Осуэлл, которые путешествовали и охотились с Ливингстоном в Африке. Вместе с мистером Уэббом, в гостеприимном доме которого в Ньюстедском аббатстве жил Ливингстон, когда писал свою вторую книгу об Африке, они как бы представляли первый, миссионерский период его деятельности. За ними шли доктор Кэрк – генеральный консул на Занзибаре, хорошо известный исследователь и борец против рабства, а также Хорэс Уоллер, участник христианской миссии епископа Макензи в I860 г. Они помогали Ливингстону в борьбе за искоренение рабства в районе реки Шире. К ним примыкал и Янг, морской офицер, служивший на пароходе «Пионер» во время плавания Ливингстона по рекам Замбези и Шире. Третий и последний период олицетворял собой мистер Стэнли, который подготовил и провел спасательную экспедицию. Среди тех, кто удостоился чести нести гроб, оказался и совсем неизвестный человек, возбудивший, однако, у всех наибольшее любопытство, – это Джекоб Уэйнрайт, вызволенный из рабства, крещеный африканский юноша. Его присутствие как бы символизировало благие деяния того человека, которому он остался верен до конца.
Вслед за гробом шли Томас и Осуэлл Ливингстоны, родившиеся в Африке, где навеки осталась покоиться их мать. Они очень походили на своего отца. За ними шел Моффет, патриарх южноафриканской христианской миссии, тесть покойного. Сорок пять лет деятельности в Африке окрасили его доброе худощавое лицо в золотисто-бронзовый цвет, а его пышная борода побелела. За ним двигалась колонна высокопоставленных друзей и знакомых покойного.
Гроб установили под висящим фонарем, близкие покойного заняли свои места, и началась траурная церемония… Затем гроб перенесли из алтаря в центральную часть храма, за ним, как и прежде, следовала траурная процессия… Близкие покойного столпились у могилы. Взойдя на амвон, настоятель собора прочитал молитву, закончив ее словами, указывающими последнее место покойного: «От земли – к земле, из пепла – в пепел»… В то время как траурный эскорт постепенно удалялся, орган в унисон с угасающими звуками барабанов играл траурный марш из «Савла». После этого тысячам людей была предоставлена возможность пройти мимо новой могилы.
Джекоб Уэйнрайт был удостоен чести присутствовать на траурной церемонии и нести почетный караул у гроба. Семьдесят лет спустя Каупланд в своей книге о последнем путешествии Ливингстона писал: «Однако было бы более справедливо, если бы Чуме и Суси, прибывшим в Англию лишь через две недели и представленным Уоллером друзьям Ливингстона, также была предоставлена возможность проводить в последний путь своего господина и нести почетную вахту у его могилы. Они, несомненно, имели большее право присутствовать там, чем любой из тех, кому пришлось участвовать в этой пышной траурной церемонии, больше даже, чем могли на это претендовать Уоллер или Кэрк».
Одна из английских газет так писала после похорон Ливингстона: «Завершить то дело, которое не удалось довести до конца Ливингстону, – долг английской нации».
Постоянные разоблачения Ливингстоном нечеловеческой жестокости работорговли привлекали внимание английской общественности, которая требовала от правительства энергичного вмешательства и искоренения этого зла, ранившего человеческую совесть. Но кроме моральных соображений были
