также отвел отдельный кабинет для тех, кто предпочитал провести вечер за более серьезными играми.
На Аллегру снизошло умиротворение. Гости были дружелюбны с Греем и рады познакомиться с его молодой женой. На какой-то миг ей даже подумалось, что с издевками и вызовами на дуэль навсегда покончено. И она может позабыть страхи.
Но в следующую минуту ей стало смешно. Глупая Аллегра! С глупыми надеждами. Как будто хоть один мужчина с принятыми в этом обществе понятиями о чести допустит такое! Боже его упаси, но рано или поздно Грей снова спровоцирует кого-нибудь бросить ему перчатку, чтобы вступить в единоборство со своими демонами и доказать свое мужество всем и каждому.
Ну вот, он уже надменно вздернул подбородок и пробурчал, окидывая взглядом нового гостя, переступившего порог:
– Лопни мои глаза, вот еще один французский пес![3] Ты когда-нибудь видела на мужчине столько тряпок?
Аллегра остолбенела. Действительно, этот человек не мог не привлечь к себе внимание в обществе, где простота мужского костюма считалась образцом. Кричаще-алый атласный камзол и жилет нового гостя были обильно покрыты серебряным шитьем, а по всей длине белоснежных чулок были вышиты алые розы – вплоть до самых подвязок. На отделку жабо и манжет пошел не один десяток метров самых пышных кружев, а невероятных размеров парик почти закрывал плечи. На перевязи болталась длинная шпага в богато изукрашенных ножнах, но при этом имелась и тросточка. По сравнению с этим человеком Баттерби с дружками казался просто ощипанным цыпленком.
А он как ни в чем не бывало стоял и озирался с самодовольной улыбкой. И тут Аллегра охнула:
– Господи Боже! Да это же Чарли!
– Совершенно верно, – фыркнул Грей. – Похоже, он собрался доказать всем и вся, что намерен восстановить былое величие своего рода. Представляю, какие счета поступят ко мне на следующей неделе.
– Что это значит?
– У твоего брата обнаружилась весьма неприятная привычка отказываться платить по счетам. А когда кредиторы уж очень наседают, он небрежно советует им обратиться к своему богатому зятьку.
– Ох, Грей, как ты посмел такое допустить! Даже ради меня!
– Аллегра, ему пришлось слишком нелегко, – примирительно погладил ее по щеке Ридли. – Дай ему немного воли. И немного времени, чтобы прийти в себя. Наверное, он уступает тебе в силе духа. И ему труднее преодолеть прошлое.
А Чарли двинулся к ним все с той же гримасой.
– Аллегра! Скажи, стоит ли это сборище потраченного на него времени? Мне так не хотелось уходить с маскарада на Маркет-плейс! Вот уж где веселятся от души! Половина лондонских матрон сидят и гадают, удастся ли их дочуркам сохранить целомудрие, – представляешь, каков там бал? – И он возбужденно осмотрел зал с кучками гостей, негромко беседующих в разных углах просторного помещения. – Ну и дохлятина здесь топчется! Глаза бы мои их не видели! Интересно, хоть в карты есть с кем перекинуться?
– Чарли, разве так необходимо играть в карты? – расстроилась Аллегра.
– А как по-твоему?! – рявкнул он. – Знаешь, какие у меня аппетиты? Мне никогда не хватает денег! А их нужно ох как немало, Анни, чтобы возместить потерю целых восьми лет! Восемь проклятых лет я не пощупал ни одной шлюхи, не пригубил бокала кларета. Я корчился от голода, вместо того чтобы жрать отбивные! Да, мою жизнь нельзя было назвать приятной. В отличие от твоего мужа, – запальчиво добавил он.
– Чарли, мой милый. – Она ласково дотронулась до его руки. – Почему бы тебе не вернуться ненадолго в Йоркшир? И постараться обрести душевный покой в том маленьком коттедже, как это сделала я?
– Ага. Это был неплохой домишко. Глори, безмозглая сука, лопалась от счастья, пока мы там торчали. Но я его продал, – сообщил он, небрежно пожимая плечами.
– Что? Продал? Но почему? – Аллегра с горечью почувствовала, как что-то безвозвратно ушло из ее жизни: ведь она была по-настоящему счастлива в Витби.
– Ну, я должен был оплатить карточный долг, – буркнул Чарли, теребя свой нос.
– Вранье! – негромко возразил Грей. – До меня доходили довольно подробные сведения о том, как ты провел последние две недели. Карты, попойки и прочие дикие выходки. Твой проигрыш не настолько велик, чтобы продавать коттедж. Даже то, что ты спустил на петушиных боях, стоит меньше.
– Я что, все еще под стражей? – взревел Чарли, бросая на Грея полный ненависти взгляд, от которого у Аллегры душа ушла в пятки. – Ну, так и быть: мне не были нужны деньги. Меня просто тошнило от той проклятой дыры. Меня всегда тошнит от Уикхэмов!
– Ох, Чарли! – всплеснула руками Аллегра. – Ну когда ты забудешь об Уикхэмах? И о нашем ужасном прошлом? Почему бы тебе не остепениться, не обзавестись семьей?
– Семьей? – грубо хихикнул Чарли. – Когда у меня и так есть Глори? Ты ведь еще не видела ее, верно? Это имечко как раз ей впору. Она, конечно, глупа и неотесанна. Но смотрится хоть куда. Лицо греческой богини, а тело – покорной рабыни. Чертовски искусная шлюха – у меня такая впервые. Пожалуй, стоит как- нибудь привести ее на чай в Морган-хаус. Чтобы все твои утонченные гости с ног попадали. А?
– Чарли, если ты будешь грубить, я не стану больше беседовать с тобой, – обиделась Аллегра.
– Ну и чума с тобой, Анни, – сплюнул он с досады. – Чума забери вас всех. Отправлюсь-ка я лучше в Белсайз: там и игра идет по-крупному, и народишко не дерет друг перед другом нос, как здесь. – И он развернулся и выскочил вон. Грей даже не успел дать волю скопившемуся гневу.
– И ты по-прежнему веришь, что он исправится? – тоскливо вздохнула Аллегра. – Я все чаще начинаю думать, что мой прежний Чарли давно умер: жизнь выбила из него все доброе и чистое.
Они еще немного пробыли в зале, останавливаясь поболтать с прежними сослуживцами Грея по армии. На пороге отведенного для картежников кабинета их тепло приветствовал Ричард Холфорд. Они втроем
