чтобы приправить его питье!
– Это не так! – вскричала было Аллегра и тут же прикусила язык. Ну кто поверит ее словам, зная репутацию лорда Ридли?
– Побереги свой пыл. Мне плевать на твои шуры-муры с его милостью. Ты не первая юбка, что вскружила ему голову, и, помяни мое слово, не последняя. Нет, мисс, я недовольна тобой и только тобой!
– Я пренебрегала своими обязанностями, мэм? – Не станет же она придираться к цвету ее лица? Аллегра драила его все эти недели и, хотя так и не стала совершенно бледной из-за нежного природного румянца, выглядела намного женственнее, чем раньше, когда щеголяла колониальным загаром. – Чем я могла вызвать ваше недовольство, мэм?
– Ты ведь ездила в прошлую пятницу в Ньютон, в аптеку и кружевную лавку?
Аллегра кивнула, совершенно ошарашенная. Она уже не раз побывала в Ньютоне в поисках разных мелочей для своей буфетной и сочла вполне уместным предложить миссис Ратледж сделать покупки и для нее в ту последнюю поездку. Наверное, экономка только сейчас получила счета. Но никто не упрекнул бы Аллегру в расточительности: она приобретала лишь то, чего не смогла приготовить сама.
– Мне показалось, что вы были довольны теми кружевами, которые я привезла для рубашек его милости. Разве они не подошли?
– Я велела тебе делать покупки в лавке у мистера Булля, возле Хай-стрит.
– Но… если вы взглянете на счет, то убедитесь, что у миссис Симпсон запросили намного меньше, а товар там гораздо лучше!
– Ты должна была купить кружева у мистера Булля! – чуть не лопнула от злости экономка. И почему столько шума из-за ерунды?
– И попусту потратить денежки его милости? – вспыхнула Аллегра. – Это не обрадовало бы мистера Бриггса, ведь он у нас сама бережливость!
Выражение физиономии миссис Ратледж волшебным образом изменилось. На смену злобной гримасе пришла слащавая улыбка: ни дать ни взять жирная кошка, которая только что слопала птичку и теперь довольно облизывается. Она даже похлопала Аллегру по руке:
– Ну-ну, девочка. Ты же не дура. И вовсе ни к чему бегать к мистеру Бриггсу. Он все равно заплатит столько, сколько написано в счетах. Зачем ему придираться к каждому пенни или докучать хозяину по пустякам? А благодаря привычкам его милости человек с головой на плечах никогда не останется без гроша за душой. Ведь если мистер Бриггс слишком гордый, чтобы не побрезговать разок-другой «подковать мула», это не значит, что и все вокруг не должны заботиться о собственной пользе или делиться с другими. Ты ведь понимаешь, о чем я толкую?
Аллегра почувствовала себя круглой дурой: надо же, не понять столь очевидной вещи! Коль скоро управляющий не желает пачкать руки, слуги не брезгуют «подковать мула» сами – к примеру, с помощью фальшивых счетов. Судя по всему, в Бэньярд-Холле «ковали мула» все, кому не лень: начиная с миссис Ратледж и кончая последним лакеем, отправленным за покупками. Тем более что хозяйство в поместье было огромным и запутанным. Попробовала бы заниматься чем-то подобным ее мать, когда служила экономкой в Чарлстоне! Ее хозяин, сквайр Прингл, вел счет каждому пенни, что попадал в его сальные лапы! Миссис Ратледж улыбнулась Аллегре, как сообщнице:
– Впредь будешь делать покупки там, где я скажу: глядишь, в день получки и тебе перепадет пара лишних монет! – По словам Верити, миссис Ратледж первой явилась на службу к лорду Ридли, когда тот купил поместье в прошлом году. Мистер Бриггс стал управляющим два месяца спустя. Аллегру часто удивляло, как безропотно сносит экономка нападки хозяина. Она была готова стерпеть любые унижения, но упорно цеплялась за свое место. А ведь эта женщина явно была скроена не по той мерке, что определяла характер достойного мистера Бриггса. Ну, теперь все встало на свои места: миссис Ратледж решила сколотить себе состояние, а до той поры ее ничто не выкурит из Бэньярд-Холла.
И Аллегра тут же подумала, что ее это не должно волновать. Пусть Ридли сам решает свои проблемы, если он вообще на это сподобится. В чем она сильно сомневалась. Разве он сам не подал пример безнравственного употребления денег, пытаясь купить за них чью-то преданность? И если нерадивые слуги помогают пускать по ветру его богатство – что ей до того? И она решительно кивнула миссис Ратледж:
– Непременно, мэм. Как скажете.
Миссис Ратледж просияла и направилась к заднему крыльцу.
– Ты не пожалеешь, если будешь во всем меня слушаться и не пытаться прыгнуть выше головы, – добавила она с ноткой зависти, которую тут же поспешила скрыть под благодушной улыбкой: – Между прочим, гости его милости все уши мне прожужжали о твоих талантах. Леди Дороти твердит, что никогда в жизни не пробовала таких вкусных марципанов, а лорд Холфорд уверен, что спасся от простуды только благодаря твоей водке, когда промок под дождем в прошлую пятницу.
– Я рада, что сумела им угодить. – Действительно, должен же хоть кто-то в этом доме отнестись к гостям с уважением! За те две недели, что в Бэньярд-Холле находились Ричард Холфорд с сестрой, лорд Ридли распоясался окончательно. Он без конца придирался к Бриггсу, беспрестанно ругая управляющего за то, что тот не сумел отговорить эту пару явиться в гости. А их самих Грей демонстративно игнорировал, предоставляя развлекаться на свой страх и риск, тогда как он отсиживался у себя в кабинете, накачиваясь джином и горланя непристойные песни всякий раз, стоило леди Дороти пройти мимо его дверей по коридору. Только за обедом ему волей-неволей приходилось спускаться к столу и изображать из себя хозяина. После трапезы Ридли обычно приглашал их в гостиную или в кабинет, чтобы поиграть в карты и поупражняться в злословии.
Тут Аллегра почувствовала, что краснеет от стыда. Ну почему ей приходится участвовать в этом безобразии: быть невольной свидетельницей унижений, которым Ридли подвергал своих гостей? Ведь каждый раз, подавая им укрепляющее, она вынуждена была оставаться в кабинете весь долгий вечер. И молча мучиться от негодования, слушая разглагольствования Ридли, который даже не был в состоянии говорить внятно.
А когда господа садились за карты, Грей обыгрывал их без зазрения совести да еще издевался над их неудачами. У Аллегры не укладывалось в голове, что кто-то вообще мог добиваться дружбы такого чудовища.
– Лорд Холфорд с сестрой – очаровательные люди, – горячо заявила она. – Почему бы нам не отнестись к ним с уважением?
