М и х а и л (Олимпиаде). Ошибочка эта дорого встанет...
В а с с а. Оставь её!
Л и п а (падая на колени). Васса Петровна... это я нарочно сделала... Он научил меня, вот он! Родная моя, пожалейте...
В а с с а. Ступай, ступай в свою горницу! Слышала?
Л и п а (вставая). Я не виновата... Господи... (Пошатываясь, она уходит. Васса и Михаил смотрят друг на друга. Михаил виновато опускает голову.)
В а с с а. Дурак!
М и х а и л. Значит - неверно...
В а с с а. И фершал твой - дурак!
М и х а и л. Неправильно что-то, я говорю...
В а с с а. Да и я тоже... положилась... Ну, что ж теперь делать будем? Иди сюда! Поговорим начисто. (Идёт в свой кабинет.) Первое - Липка: гляди за ней! Чтобы не звонила! Понял?
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Столовая. Двери закрыты. У камина В а с с а, одетая в траур. А н н а ходит и курит. С е м ё н сидит за столом.
С е м ё н (зевая). Чай бы пить, что ли? Пора уж.
В а с с а. Сорока минут ещё не дошло.
С е м ё н. Ну их, сорок минут! Жизнь - чья? Моя жизнь! Хочу - сорок минут похерю, хочу - целый час вычеркну. А то - месяц... (Кладёт ноги на стул.)
В а с с а. Эк тебя, батюшка, корчит.
С е м ё н. Да скучно же! Жена - нездорова... в карты играть нельзя... Кровь застывает, ей-богу!..
В а с с а. Сорока дён не прошло со смерти отца, а ты - на-ка! В карты бы...
С е м ё н. Сорок дён, сорок минут... извольте радоваться! Наталья тут ещё...
В а с с а. Нервы... Что за нервы? Мне сорок восемь лет...
С е м ё н. Опять - сорок!..
В а с с а. А никогда они у меня не болели...
А н н а (бросив окурок в камин). Нервы и у меня не в порядке... Домище - огромный, гулкий... шорохи какие-то...
В а с с а. Крысы. Да Прохоровы голуби.
А н н а. Скрип по ночам...
В а с с а. Значит - сухой дом-от...
А н н а. Тени шевелятся.
В а с с а. А это не иначе как Липа ходит... это уж она...
С е м ё н. Ну вас, мамаша, не вспоминайте её...
В а с с а (задумчиво). Ходит и ходит...
А н н а. Вы ведь не верите, что самоубийцы ходят.
В а с с а. Не знаю. Почему мне знать?
С е м ё н. Вот завели волынку! Мамаша только в целковый верит...
В а с с а (безобидно). Болван ты, Семёнушка! Для кого мы с отцом целковые-то копили? Для детей будто. А они - и не стоят целкового-то... Ты вот внука здорового не мог мне родить... молчал бы, н`ехотень.
С е м ё н (грубо). Это вы врёте!
А н н а. Сеня!
С е м ё н. У меня был здоровый ребёнок...
В а с с а. От горничной.
С е м ё н. Ну так что? Был же? А что горничная, так вы сами меня с нею свели.
В а с с а. И ребёнок родился мёртвенький. Вот, Анна...
С е м ё н (вскочил). Вовсе не мёртвый он родился, а она его сама - она всё Наталье рассказала, нечего врать! Вы запугали её чем-то... и всю жизнь её ребёнком этим пугали... с того она и удавилась... да!
В а с с а (спокойно). Вот, Анна, слушай...
А н н а (возмущённо). Как ты можешь говорить... такие пакости, Семён? Это - ужас...
В а с с а. А ты - слушай! Ты - тоже мать, тебе это годится...
С е м ё н. Напрасно, Анна Захаровна, подлизываешься ты к матери... не оправдаются расчёты твои, нет! (Уходит, сильно хлопнув дверью.)
В а с с а (усмехаясь). Ишь как!
А н н а. Ах, мама! Я только теперь понимаю, как вам трудно должно быть...
В а с с а. Ничего. Я - не обидчива... А ты понимай, тебе это нужно...
А н н а. Иногда мне даже... боязно за вас...
В а с с а. Не бойся... Зачем?
А н н а. И не всё понимаю...
В а с с а. Ну, всего-то, чай, и никто не поймёт. Вот в моей головушке разные думы роятся... гудят, как осы, а - нет им ответа, нет разрешения!.. (Пауза.) Думала ты, отчего все мужики такие, как будто не от матерей родились, а отцы одни им начало? Да... и ты об этом подумаешь, погоди... Вот я, его, дураково, здоровье оберегаючи, любовницу ему в доме разрешила, а он - этим же грехом моим немалым - мне же в зенки тычет... А здоровье-то всё-таки потерял, подлец... на селе где-то схватил чего не надо...
А н н а (тихонько). Неужели правда, что ребёнок...
В а с с а. Ну, а если правда? Ну-ка? Что надо было сделать?
А н н а. Н-не знаю... я не понимаю - зачем?
В а с с а. Вот и ты осудила меня! А когда до самой доведётся, - так же сделаешь, Анна. Допустишь разве, чтобы чужая плоть-кровь твоим трудом жила?
А н н а. Это - далеко. Не хочу об этом думать.
В а с с а. Подумаешь, милая... обо всём подумаешь!
А н н а. Мама! А дядя написал к сыну своему два письма...
В а с с а (встрепенулась). О чём? Послал?
А н н а. Зовёт его сюда...
В а с с а. К нам? Его? Верно?
А н н а (доставая письма). Вот они, письма...
В а с с а. У тебя?.. Ага-а! Не посланы... Погоди!.. Что же, куда ты их?
А н н а. Я думаю, их нельзя посылать...
В а с с а. Так, друг мой! Нельзя! Ни-ни! Ты - умница! Вот видишь: вот - баба! Не-ет, не псы дом хранят, мы его храним. (Подошла к дочери, положила руки на плечи ей.) Продай!
А н н а. Что вы, мама!
В а с с а. Сто за оба - хочешь? Сто!
А н н а. Возьмите... даже обидно, право...
В а с с а. Не обидно, Анна! Я знаю, что обидно - глупость обидна. Ты мать, помни... для детей - ничего не стыдно, - вот что помни! И - не грешно! Так и знай - не грешно!
А н н а. Какая вы... удивительная!
В а с с а (спрятала письма). Матери - все удивительные! Великие грешницы, а - и мученицы великие! Страшен будет им господень суд... а людям - не покаюсь! Через нас все люди живут - помни! Богородице, матушке моей, всё скажу - она поймёт! Она грешных нас жалеет... не она ли говорила архангелу: 'Попроси, помоли сына милого, да велит и мне он помучиться во аду со великими
