которое так характерно для котов и кошек в марте. Особенно очарована белобрысая, толстая дама в костюме мужчины, она вся вспухает, раздувается, как жаба, её зеленоватые глаза кричат понятнее всех слов, которые не принято произносить вслух. Здесь вообще мало говорят, больше двигаются, плотно и судорожно срастаясь друг с другом. Визжит и воет музыка, исполняя фокстрот, «танец живота», упрощённый до пределов цинизма.
В конце концов всё это немножко жутко, не говоря о том, что очень противно. Жутко потому, что здесь много молодёжи. Вспоминаются плохонькие стихи поэта Рославлева той поры, когда он, ещё мальчик, подражал Ф.Сологубу:
В этом мире, страшном и больном,
Все мечтают только об одном -
Спрятать свой неугасимый страх
На твоих, Венера, на устах.
Третий час ночи. На улицах тихо и пустынно. Запахи города сгустились. Всё так же горько пахнет дымом и плесенью. В сумраке работают люди, ремонтируя трамвайный путь.
Когда эти крепкие люди, утратив своё слишком выносливое терпение, выходят на богатые площади «центров культуры» и говорят, что вся эта гнилая жизнь позорна и вообще ни к чёрту не годится, – полиция бьёт их. Иногда – расстреливает.
