рождение не должно сопровождаться стонами, вместо них будут звучать песни, а его мать в момент его появления на свет исполнит беарнский гимн.
И Жанна сделает это. Она достаточно стойкая, чтобы встретить лицом к лицу любое испытание. Но при этом отец должен был быть здесь, чтобы слышать ее, так как его вполне может охватить недоверие к тому, чего он не увидел собственными глазами, не слышал собственными ушами. А у него не должно остаться никакой возможности отказаться от своего слова.
Жанна вздрогнула, когда тело пронизала боль, но ее губы остались сжатыми.
– Он едет? – крикнула она. – Посмотри еще раз.
Ее голос не дрогнул. И когда рождался ребенок, она продолжала петь.
– Слава всем святым, – произнес король Наварры. – Моя дочь – мужественная женщина.
Пение прекратилось, он услышал крик ребенка.
– Мальчик! – Это слово переполнило его чувствами.
Генрих подошел к кровати и, глядя на дочь сверху вниз, вложил ей в руки золотой ларец. Несмотря на истощение, она жадно схватила его, так как знала, что в нем лежит завещание короля, потому что ее отец – человек слова и, со своей стороны, тоже выполнял условия заключенной между ними сделки.
Жанна выиграла королевство для своего сына, ее молитвы были услышаны. Родился будущий король Наварры.
Отец Жанны, вложив ларец ей в руки, крикнул служанкам:
– Мальчик! Дайте мне его!
Они не посмели ему отказать и передали ему ребенка. Его глаза подобрели, когда он взглянул на это маленькое тельце – совершенное во всех отношениях.
– Сир… – начала было старшая служанка, но Генрих остановил ее взглядом.
– Женщина, не пытайся советовать, что мне делать с моим внуком, – прикрикнул на нее король, обертывая ребенка полой своей мантии. После этого перешел в свои покои, и за ним по пятам последовали его приближенные. – Это великий день, – сообщил он им. – Посмотрите на этого мальчика. Это беарнец. И не хорошенький ребенок, а мужчина. Мы знаем, как вырастают мужчины в Беарне. Говорю вам: этот мальчик станет смелым как лев. – Пола его мантии упала, Генрих поднял ребенка так, чтобы все могли его видеть, и потребовал: – Эй, принесите мне чеснока и самого лучшего красного вина. Я покажу вам, что он уже настоящий мужчина.
Когда принесли то, что он просил, король вложил зубчик чеснока в губы мальчика и поднес к его рту золотую рюмку. Ребенок не выказал никакого неудовольствия и, к радости деда, глотнул немного вина.
– Что я вам говорил? – воскликнул Генрих Наваррский. – Сегодня родился человек, который в свое время будет править всеми вами. Этот мальчик – мой внук. Посмотрите на него: разве хоть кто-то может усомниться в его происхождении? Это настоящий беарнец.
Мальчика назвали Генрихом, как его деда. А тот тут же решительно занялся его воспитанием, заявив Жанне, что первые недели жизни ребенку следует провести не во дворце, а в простой хижине у кормилицы, которую сам же для него нанял.
Он привел эту крестьянку с грудью, отяжелевшей от молока, к дочери.
– Вот она будет кормить моего внука, а он – жить в ее доме.
– Ему будет гораздо удобнее здесь, отец. Генрих взглянул на дочь, и его глаза сузились.
– Удобства не спасли жизни других моих внуков. Говорю тебе, этому мальчику предстоит когда-то стать королем Наварры. Ему нужны не мягкие шелковые пеленки, а хорошее свежее молоко здоровой женщины.
Сказав это, он дотронулся до груди крестьянки, и Жанне пришло в голову, а не одна ли это из многочисленных любовниц отца и не предназначено ли молоко, которым будут кормить ее сына, одному из ее братьев по крови? Эта мысль привела ее в замешательство. Увидев смущенную улыбку дочери, Генрих ободряюще кивнул ей:
– Ты сама все прекрасно понимаешь. Этот ребенок не будет отдан на попечение легкомысленным нянькам, которые только о том и думают, как бы пофлиртовать с придворными ловеласами. Матерью ему станет эта женщина. – Он повернулся к кормилице, глаза его стали жесткими, и добавил: – Или ей не поздоровится. – Затем вынул мальчика из люльки, положил его на руки женщине и велел: – Покорми его. Сейчас. Здесь.
Женщина обнажила большую грудь, поднесла к ней мальчика, и, когда маленький Генрих начал жадно сосать, его дед, увидев это, громко рассмеялся.
– Вот и хорошо, – воскликнул он. – Ешь досыта, внучек. Королям нужно хорошее питание.
Жанна наблюдала за всем этим не без удовольствия. Она была тронута тем, как отец принял ребенка, его одобрение касалось и ее. Во многом она была с ним согласна. Жанна не хотела, чтобы ее мальчик оказался при королевском дворе во Франции, но ее тревожила мысль, что скажет отец ребенка, когда узнает, что его кормилицей стала простая крестьянка.
Король вышел, принес женщине стул, усадил ее на него и стал наблюдать за кормлением.
– Возьми его к себе в дом, – распорядился он и слегка дернул женщину за ухо. Этот жест был столь же фамильярным, сколь и предостерегающим. – И помни, в твоих руках династия Наварры. Никогда не забывай об этом.
Женщина вышла вместе с ребенком, а Генрих повернулся к дочери.
– И что, я не буду принимать никакого участия в его воспитании? – спросила она.
