притворилась, что ничего не заметила. В этот момент миссис Полгрей добавила:
– Это Дейзи, мисс. Если вам что-то понадобится, вы можете сказать об этом ей.
– Спасибо, миссис Полгрей, спасибо, Дейзи.
Они, казалось, обе были удивлены моими словами.
Дейзи сделала довольно неуклюжий книксен, как бы против воли, и вышла.
– В наши дни… – пробормотала миссис Полгрей и зажгла спиртовку. Потом она отперла буфет и достала жестянку с чаем. – Ужин подается в восемь, – продолжала она, – его принесут в вашу комнату. Но я подумала, что вам следует немного перекусить. А когда вы распакуете вещи, я познакомлю вас с мисс Элвиной.
– А что она обычно делает в это время дня?
Миссис Полгрей нахмурилась.
– Ходит где-то сама по себе. Она так часто делает. Хозяину это не нравится. Поэтому ему и хотелось скорее найти гувернантку, понимаете.
Я начала понимать. Теперь я была уверена, что Элвина будет трудным ребенком. Миссис Полгрей отмерила чай, как будто это был золотой песок, и налила в чайник кипятку.
– Многое зависит от того, понравитесь ли вы ей, – продолжала миссис Полгрей. – Она непредсказуема. Кто-то ей нравится, а кто-то нет. Вот миссис Дженсен ей очень нравилась. Жаль, что у той оказались дурные привычки.
Миссис Полгрей печально покачала головой, помешала чай и, закутав чайник, спросила:
– Сливки? Сахар?
– Да, пожалуйста, – ответила я.
– Я всегда говорю, что лучше хорошей чашки чая ничего нет, – заметила она, как бы желая меня утешить.
К чаю миссис Полгрей подала печенье, достав его из специальной коробки, которую тоже держала под замком в буфете. За чаем я выяснила, что хозяина – Коннана Тре-Меллина – дома не было.
– У него есть еще одно поместье дальше к западу, – объяснила мне миссис Полгрей, – недалеко от Пензанса. – Теперь, у себя в комнате, она чувствовала себя свободнее, и ее акцент стал более заметен.
– Он туда временами ездит, чтобы проверить, как идут дела. Оно ему от жены осталось. Она была из Пенделтонов, из пейзанских Пенделтонов то есть.
– А когда он вернется? – спросила я.
Она изумленно взглянула на меня, и по ее ставшему вдруг надменным тону я поняла, что спросила что- то неподобающее.
– Когда сочтет нужным.
Было ясно: чтобы сохранить ее хорошее расположение, мне нужно строго придерживаться правил приличия, а для гувернантки задавать вопросы о хозяине дома неприлично. Сама миссис Полгрей могла о нем говорить: ведь она занимала особое положение в доме. Мне же надо было как можно скорее приспособиться к своему новому положению.
После чая она отвела меня наверх. У меня оказалась большая комната с высокими окнами и широкими подоконниками, обтянутыми мягкой тканью. Из окон открывался красивый вид на лужайку перед домом, пальмы и дорогу, ведущую к парадному входу. Большая кровать с пологом того же стиля, что и остальная мебель, казалась маленькой в такой огромной комнате. На отполированном до блеска полу лежали ковры. Ступать на них было крайне опасно, так как они могли тут же выскользнуть из-под ног, и я подумала, что страсть миссис Полгрей к полированным поверхностям не такое уж великое благо. Еще в комнате были высокий комод и гардероб, а, повернувшись, я обнаружила еще одну дверь. Заметив это, миссис Полгрей пояснила:
– Эта дверь ведет в классную комнату. А за ней – комната миссис Элвины.
– Значит между нами – классная комната.
Миссис Полгрей кивнула. В углу комнаты за ширмой я обнаружила сидячую ванну.
– Если вы захотите умыться с дороги, – сказала миссис Полгрей, – позвоните, и Дейзи или Китти принесут горячей воды.
– Спасибо, – ответила я и, взглянув на камин и представив, как весело в нем будет играть огонь зимними вечерами, добавила:
– Я уверена, что мне здесь будет очень удобно.
– Да, это хорошая комната. Она никогда раньше не использовалась для гувернанток. Прежде их помещали в комнате по ту сторону спальни миссис Элвины. Это мисс Селестина предложила такой вариант, и, должна сказать, что эта комната намного приятнее. – Значит, я должна поблагодарить за прекрасную комнату мисс Селестину. – Она очень приятная молодая леди. И хорошо относится к мисс Элвине. – Миссис Полгрей многозначительно покачала головой, как будто хотела сказать, что хозяин только год как овдовел и, вероятно, захочет жениться снова. Кто тогда будет ему лучшей женой, чем соседка, да еще такая, которая любит мисс Элвину? Возможно, они просто выжидают, когда пройдет положенный для траура срок.
– Хотите умыться и распаковать вещи? Ужин через два часа. А, может быть, вы сначала взглянете на комнату для занятий?
– Спасибо, миссис Полгрей, – сказала я. – Пожалуй, я сначала умоюсь и приведу себя в порядок.
– Хорошо. Может, вы хотите отдохнуть? Переезды так утомительны, уж я-то знаю. Я сейчас прикажу Дейзи принести вам горячей воды. Да, вы можете пользоваться классной комнатой как столовой. Хотите?
– Вместе с мисс Элвиной?
– Она теперь кушает с отцом в столовой и только молоко с печеньем перед сном пьет в детской. Дети в семье допускаются к большому столу после того, как им исполнится восемь лет, а мисс Элвине было восемь в мае.
– А что, в семье есть еще дети?
– Нет, что вы, нет. Я говорила о детях вообще. Об одной из семейных традиций, понимаете…
– Да-да.
– Ну, сейчас я вас оставлю. Если хотите, можете погулять по парку перед ужином. Тогда позвоните, и кто-нибудь из прислуги покажет вам лестницу, которой вы будете пользоваться в дальнейшем. Она ведет в огород, но оттуда легко попасть в любую часть сада. Значит, не забудьте – ужин в восемь.
– В классной.
– Или в вашей комнате, если пожелаете.
– Но, – уточнила я, – в помещении для гувернантки.
Миссис Полгрей не знала, как ей следует понять эти слова, и поэтому просто пропустила их мимо ушей. Еще несколько минут и я осталась одна.
Не успела за миссис Полгрей закрыться дверь, как я с новой силой ощутила, что нахожусь в странном, необычном доме. Просто кожей ощущала я тишину – жутковатую тишину древнего замка.
Я подошла к окну. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как Тэпперти привез меня сюда, но за окном все так же светило солнце и раздавалась торжествующая песнь коноплянки.
Я взглянула на свои часы, приколотые к блузке. Шесть часов. Еще два часа до ужина. Позвонить, чтобы мне принесли горячей воды? А может, заглянуть за эту дверь, в классную комнату? В конце концов, классная входит в мои владения, решила я, а раз так, то у меня есть полное право проверить, на что она похожа. И я открыла дверь. Классная комната была еще больше, чем моя спальня. В ней были такие же окна, а подоконники точно так же обтянуты красным плюшем. В центре комнаты стоял стол. Подойдя к нему, я увидела, что он весь покрыт царапинами и кляксами, и поняла, что за ним, наверно, постигали премудрости учения целые поколения Тре-Меллинов. Я попыталась представить себе за этим столом Коннана Тре- Меллина маленьким мальчиком. Наверно, он был прилежным учеником в отличие от своенравной дочери, с которой мне придется повозиться.
На столе лежало несколько детских книг для чтения с рассказами и статьями поучительного характера. Затем мое внимание привлекла тетрадь с надписью «Элвина Тре-Меллин. Арифметика». В тетради было несколько примеров с неверными ответами, но, перелистывая странички, я вдруг наткнулась на набросок портрета и сразу узнала Джилли, девочку, которую видела у ворот поместья.
