Единственная любовь королевы

это нравилось. Вики могла говорить на нем бегло, как на английском, и даже Берти мог пробормотать на немецком два-три коротких предложения.

Когда Виктория и Альберт уезжали, Вики, Берти и Алиса стояли в дверях с леди Литлтон и махали им на прощание ручками. Вики, бедняжка, едва сдерживалась, чтобы не разреветься.

— Наша крошка вся извелась, — сказала королева Альберту. — Но все-таки не проронила ни слезинки, просто молодчина.

Когда в тот же день они прибыли в Букингемский дворец, каким пустым и скучным показался он им без милых деток!

— Я хочу поскорее отправиться в путешествие, чтобы скорее вернуться к детям, — сказала королева. — Я ужасно по ним скучаю.

Заехал сэр Роберт и заверил, что можно отправляться со спокойной душой. Политическая ситуация хорошая, никаких бед не предвидится.

— Страна находится в очень хороших руках, сэр Роберт, — сказала королева. — Мы в этом уверены!

Переезд через Ла-Манш оказался довольно трудным. Альберт всегда переносил его мучительно, но на этот раз с ним была жена, которая как могла старалась облегчить его муки, а когда они наконец закончились, он быстро пришел в себя. Как чудесно находиться в чужой стране, где все выглядит совсем не так, как дома! Королева восхищалась крестьянскими девушками в капорах и плащах: девушки направлялись на рынок с медными кувшинами.

В Малинесе их встретили король и королева бельгийцев. Дядя Леопольд тепло поздравил их с прибытием в его страну и был откровенно рад видеть их вместе. Он опять не упустил случая напомнить, что это он устраивал их брак, когда они оба были еще в колыбельках, и был на седьмом небе, когда Виктория сказала, что своим счастьем они оба обязаны только ему.

Проводив их до Вервье, дядя Леопольд и тетя Луиза любезно с ними простились. Виктория при расставании плакала, но вскоре они пересекли прусскую границу, и Альберт очутился в своей любимой Германии.

Король Пруссии встретил их в Экс-ля-Шапель [20], и с того времени их начали принимать по-королевски. Альберт был явно рад снова оказаться в Германии, и королева разделяла его радость. Впервые он смог показать ей красоты, которые отчасти были знакомы ей по его красноречивым описаниям или по изображениям в альбоме для эскизов. В этих горах и лесах было что-то таинственное, что-то сказочное, приводившее ее в восхищение.

А какими приятными людьми оказались все эти милые немецкие родственники! Она чувствовала себя с ними как дома, не то что с французами.

Альберт заметил, что хотел бы для Вики жениха из Пруссии. Виктория согласилась, что ничего не было бы лучше. Их любимое дитя украсит любой трон, а поскольку она не может сесть на трон матери, это был бы самый лучший вариант.

Они посещали музеи и университеты. Прусский король очень гордился своим королевством и не щадил сил, чтобы показать его в наиболее выгодном свете. Альберт намекнул королю, что в свое время их дома могли бы быть связаны посредством брака, и тому эта мысль понравилась.

Альберт никак не мог нарадоваться посещению тех мест, где он, прежде чем перебраться в Англию, провел счастливейшие дни. Они отправились в Бонн и повстречали кое-кого из старых друзей Альберта по университету. Там предполагалось открытие памятника Бетховену, давались концерты в честь великого музыканта. Само открытие доставило королеве немало веселых минут, потому что, когда сняли покрывало, статуя оказалась к ней и Альберту спиной. Виктория взглянула на Альберта, и они обменялись насмешливыми взглядами; и как же они смеялись над этим небольшим происшествием, когда остались одни! Альберт не только благонравен, напомнила себе Виктория, но и ценит шутку.

Прусский король устроил в их честь банкет и произнес взволнованную речь. Он вспомнил о днях, когда немцы и британцы вместе сражались под Ватерлоо, были братьями по оружию, и попросил всех выпить за здоровье ее величества королевы Великобритании и Ирландии; второй тост он провозгласил за здоровье ее августейшего супруга.

Когда королева, не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, встала и поцеловала короля в щеку, раздались громкие аплодисменты.

Как интересно было ездить по Германии вместе с Альбертом! Как оживлялось его лицо, как светились его глаза при виде маленьких замков, разбросанных среди лесов и гор! Самым радостным было прибытие в Кобург. Встречал их брат Альберта Эрнест, теперь уже герцог. Он казался здоровым и счастливым и, как она надеялась, не сходил больше со стези добродетели, как в юности. Однако сейчас не время было думать об этом. Когда Эрнест сидел в мундире в открытом экипаже, запряженном шестеркой лошадей, он выглядел весьма импозантным, хотя, разумеется, и не таким красивым, как Альберт. Вдоль дорог выстраивались люди, чтобы их приветствовать, — крестьяне и пышущие здоровьем крестьянские девушки в капорах и юбках с оборками.

— Очаровательно! — прошептала королева Альберту.

По пути они вновь встретили приехавших к тому времени в Кобург дядю Леопольда и тетю Луизу, которые сели вместе с ними в карету. Эрнест сошел на землю, и ему подвели коня. Он поехал рядом с экипажем, за ними следовала целая процессия, и они направились во дворец. Когда они приближались к нему, красивые девушки в традиционных костюмах бросали в карету цветы. Замечательный прием устроил им Эрнест!

А как много родни у нее оказалось! Герцогиня Кентская, навещавшая своих родственников, тоже приехала повидаться с дочерью. Виктория даже не предполагала, что у нее столько кузин и теток.

Разговоры, объятия, ахи и охи! Глаза королевы наполнялись слезами, когда она целовала людей, которые были теперь и ее родственниками.

Эрнест сказал, что любимое Альбертом Розенау, замок, где он родился, поступает в их распоряжение.

— Это удивительно, удивительно мило! — воскликнула королева.

Она тоже полюбила Розенау. Просто не могла не полюбить. Ведь именно здесь ее благословенный Альберт появился на свет. Она сделала сентиментальную запись в дневнике:

«Как счастливы, как радостны мы были, проснувшись и обнаружив, что мы здесь, в дорогом Розенау, месте рождения моего Альберта, месте, которое он безмерно любит! Он так счастлив здесь со мной. Словно сбылись его давние мечты».

Далее она писала, что, когда они проснулись, под окном их приветствовали голоса певцов из Кобургского театра, которых пригласил сюда Эрнест.

Ее глаза светились радостью, она настояла на том, чтобы Альберт показал ей комнату, где он и Эрнест когда-то спали вместе с их учителем Флоршютцем, о котором Альберт ей так часто рассказывал.

— Ах, какой очаровательный вид!

— Лучшего я никогда не видел, — ответил Альберт.

— О-о, я очень хорошо себе все представляю… когда вы были не старше Берти. — Она вдруг нахмурилась. — Ах, я все-таки надеюсь и молюсь, что Берти вырастет в точности похожим на вас!

— Пока что никаких признаков этого я не вижу, — с сожалением сказал Альберт.

Но нет, о неприятном сейчас лучше не говорить.

— А отчего здесь дырочки в обоях? — поинтересовалась она.

— Остались после нашего с Эрнестом фехтования.

— Как интересно! А это стол, за которым вы когда-то сидели. Могу себе представить. Как я счастлива находиться здесь! Я всегда немного ревновала ко всему, что было в вашей жизни до меня. Жаль, что меня тогда здесь не было.

— Моя Виктория склонна к ревности?

— Я была бы ужасно ревнива, если бы вы дали мне малейший повод к этому. Вы помните, как я разбросала цветы мисс Питт по всему полу?

Это Альберт помнил очень хорошо.

— А на самом деле у меня никогда не бывает повода ревновать, правда?