«мед без пчел». Растению тропиков у нас, на северном пределе, не легко: суше воздух, короче теплое время, суровее зима. На родине — пять тысяч миллиметров осадков, а здесь — ни капли дождя за все лето, нужен искусственный полив. Но трудовая настойчивость все преодолела. Разница климатов побеждена подбором раннеспелых сортов, подкормкой, скрещиванием дикого среднеазиатского тростника с пришлым культурным. Теперь в Узбекистане есть ромовый завод. Патоку для него дают стебли тростника, который у нас никогда не рос, да, казалось, и не мог расти.
Маслину на берегах Средиземного моря возделывали с античных времен. Серебристая оливковая ветвь была символом мира, долголетия и славы еще тысячелетия назад. У нас же недавно лишь в Новом Афоне да еще кое-где можно было увидеть небольшие рощицы маслин. В Никитском саду около Ялты экскурсанты с изумлением взирали на пятисотлетнюю маслину с суками, скрюченными от возраста, как старческие пальцы. Но сухие субтропики есть и у нас. Маслиновые рощи теперь заложены в Крыму. Маслиновый совхоз создан в Южной Туркмении, для обработки плодов построен завод. Насаждения маслины с каждым годом расширяются на Апшеронском полуострове, они должны занять там тысячи гектаров. Выведены новые сорта — они и плодоносят скорее и маслом более богаты, чем маслины Средиземноморья с их тысячелетней культурой. Скоро страна будет получать много своего прованского масла, жирных оливок, изделий из масличной древесины.
Сочный гранат, сахаристый инжир тоже перестали быть такой редкостью, как раньше. Деревьев инжира у нас в сухих субтропиках Средней Азии и Закавказья теперь около миллиона, деревьев граната — лишь немногим меньше.
На Атреке в Туркмении на высоту до семи метров подняли свою перистую крону финиковые пальмы. Их там уже около двух тысяч. Дерево далекой горячей Аравии у нас приносит плоды, хоть они не каждый год вызревают. С одной пальмы снимают до полуцентнера сахаристых фиников. Аравийский финик — самый калорийный из всех плодов.
Финиковая пальма, по выражению арабов, любит, чтобы ее «ноги были в воде, а голова в огне». Между тем на Атреке случаются и морозные зимы. Мичуринцы приучили финиковую пальму переносить морозы в минус четырнадцать градусов. Дерево в холодную зиму теряет листья, но сохраняет неповрежденной центральную почку, и из нее летом вырастает новая крона.
Все это стоит больших усилий.
Полей в субтропиках для нас никто не приготовил. Их пришлось создавать.
Во влажных субтропиках на берегу Черного и Каспийского морей плоские места были покрыты топкими болотами, а склоны гор — непролазными лесами. Болота осушены, леса раскорчеваны. Но сводя леса, открыли доступ порывам ветра. Поэтому по краям полей вырастили защитные лесные полосы.
На склонах ливни стали грозить смывом почвы. Пришлось с помощью тракторов и грейдеров террасировать горы. Про эти поля можно сказать: «они сделаны». Весь пейзаж изменился.
В сухих субтропиках забота другая. У рек вырубали камышовые заросли, а повыше рыли каналы, оттесняли пустыню. Там приходится бороться не с водой, а за воду.
На каспийском берегу вокруг Ленкорани местность влажная, но в начале лета слишком сухо. Из-за сильного зноя колхозники вынуждены загораживать плантации от солнца ветвями и цыновками.
Ценные растения надо уберечь от вредителей. Для этого созданы особые машинно-истребительные станции.
Если растение плохо опыляется — его опыляют искусственно. Если растению не совсем нравится почва — ее изменяют химически. Если растению слишком светло — его на время затеняют. Все это в конце концов в силах человека.
Но самое трудное — не понести ущерба от морозов. В оранжереях Батумского ботанического сада созревают даже бананы. Но нельзя же покрыть стеклом и отапливать тысячи гектаров. Растения должны жить под открытым небом.
Ни в Батуми, ни в Ленкорани, ни на Атреке обычно не бывает морозов. На карте, помещенной в этой книге, видно, что линия нулевой январской температуры обходит районы субтропиков. Но все же иной раз в зимние месяцы ртутный столбик там падает ниже нуля. Ведь наши субтропики — самый северный форпост субтропического пояса. Прорвется волна холодного воздуха — и, пусть ненадолго, ударит мороз в пять, семь или даже десять и больше градусов. И померзнут нежные побеги южных растений.
Так за послевоенное время случалось на Кавказе уже не раз. Погибло много цитрусовых и эвкалиптовых деревьев.
Чтобы спасти зябкие растения, ствол их на зиму окучивают. Иной раз приходится растение закутывать. Поле молодого лимона в холодное время — это ряды колпачков из белой марли. Иногда даже пускают в ход специальную грелку, подвешивают под крону дерева электронагреватель.
Но решающее средство борьбы за богатые субтропики — выведение новых сортов.
Создание советского субтропического хозяйства мы еще вчера понимали как перенос и культивирование чужеземных растений. А сейчас этого уже недостаточно. Пришло время выведения наших собственных форм субтропических растений.
У нас уже есть стелющаяся, более морозоустойчивая культура лимона. Зимостойкость китайских форм чая соединена с урожайностью и вкусом индийских. Чтобы спасти чай от ударов зимы, пробуют разводить его однолетней порослью. И многолетнее хинное дерево, уроженца Явы, начинают возделывать в Западной Грузии как однолетнюю травянистую культуру: ему не приходится иметь дело с зимой, которая здесь, конечно, несравнимо суровее, чем на тропической Яве.
Да, по площади советские субтропики не так уж велики. Они у самого края нашей карты. Мало у нас мест, защищенных горами от дыхания севера и не знающих морозной зимы. И поэтому, несмотря на все успехи, у нас еще мало субтропических плантаций. Но советский строй позволяет использовать богатства родной природы полно, продуманно. Ничто не мешает взять от природы все то, что она может дать. Не лежат на нашем пути ни частная собственность на землю, ни анархия производства, ни разобщенность крестьян, ни отсталость техники.
И если все это принять во внимание, окажется, что наши субтропики не так уж малы. Географический недостаток перекрывается преимуществами общественного строя Ни плодородие краснозема, ни сила южного солнца у нас зря не пропадут.
Что ни год, то все больше своих, отечественных лимонов и мандаринов привозят в Москву, в Архангельск, в Хабаровск.
Но народное потребление в нашей стране продолжает быстро расти — и субтропических плодов хватает в малой доле. Нужно больше фруктов и чая, заводам нужно больше сырья.
Необходимо двинуть плантации субтропических растений на север, из южных уголков за горами — на просторы страны.
Как ни трудно перевоспитывать и закалять растения — мичуринская наука может это делать. У нас покорен не только тот район субтропиков, который до революции считался единственным — теплая Аджария. Меняя растения, меняя агротехнику, мы расширили субтропики до Каспия, до Вахша. И мало того — вывели субтропические растения за пределы субтропиков.
Цитрусы сначала перекинулись с Черноморского побережья на Каспийское — к Астаре и Ленкорани. Потом, уже после войны, они появились в Средней Азии, где работниками Вахшской опытной станции и самаркандским селекционером Василием Паниным уже выведены и свои сорта лимона. Далее — были освоены на южном побережье Крыма.
В среднеазиатских оазисах для лимонов и апельсинов роют земляные траншеи глубиной в один-два метра. На дне траншей поселяют растения стелющейся или карликовой формы. Наступит зима — траншеи прикрывают щитами и соломенными матами. Под такой охраной растения не зябнут: их согревает тепло почвы. И все же в траншеях достаточно прохладно, чтобы с кустов в темноте не осыпались листья.
Лимоны созревают и в средней полосе страны, но не в открытом грунте, а в комнатных кадках. Жители Павлова на Оке выращивают в своих домах лимоны уже более ста лет. Они вывели особый сорт комнатного лимона, дающий до 50 плодов с куста. Саженцы этих домашних лимонов в последнее время
