— Тут есть за что быть благодарной. Маленький герцог станет наследником трона, едва Голландец Вильгельм отправится туда, где ему давно уже место. До чего ж долго он живет! Умирает с тех пор, как я впервые его увидела, а первой скончалась Мария. Я и ее терпеть не могла, но этот Голландский Недоносок…
Алиса нервно хохотнула, Джон насторожился. Хотя выражение лица у Эбигейл не изменилось, она подумала: «До чего несдержанна! Вульгарна. И как странно, что эти свойства принесли ей столь высокое положение!»
— Можете улыбаться, — продолжала леди Мальборо, — но это одно из прозвищ, которым мы с миссис Морли его окрестили. Миссис Морли — это Анна… принцесса. Ей хотелось избавить нас от формальностей, когда мы вдвоем, и она сама придумала нам прозвища. Для меня «миссис Фримен», для себя «миссис Морли». Калибан! Голландское Чудовище! Так мы отзываемся о его величестве.
— А вы не боитесь… — начала было слишком несдержанная Алиса.
— Не боюсь, дорогое дитя! Мне… бояться этой… твари!
«Ей нравятся вопросы Алисы, — подумала Эбигейл. — Она хочет постоянно говорить, играть главную роль, а мы тем временем изображаем хор, повторяем то, что ей хочется, создаем фон для нее».
— Думаю, вы никогда не боялись, леди Мальборо, — искренним тоном произнес Джон.
«Когда же, — подумала Эбигейл, — она скажет, что станется со мной?»
— Поверьте, Голландцу не удастся запугать меня. Он это знает. Вредит мне и графу… вот этого я простить ему не могу… однако дни его сочтены.
— Надеюсь, Алиса будет хорошей прачкой, — сказала Эбигейл, пытаясь вернуть разговор к более важной для нее теме.
— Боюсь, что нет, — ввернула Алиса.
— О! — рассмеялась леди Мальборо. — У тебя все будет отлично. Должность в таком месте является ступенькой наверх. Только не теряйся, девочка, и увидишь, куда она тебя выведет. — Затем повернулась к Эбигейл. — И для тебя у меня есть намерение. Сколько мыслей промелькнуло у девочки в этот краткий миг! Место при дворе? Она будет жить вблизи известных людей, познакомится с делами, которые наверняка будут ей интересны. Должность при дворе, ступенька по пути наверх.
— Я отправлю тебя в Сент-Олбанс, Эбигейл. Будешь воспитываться с моими детьми. И наверняка сумеешь быть полезной.
В Сент-Олбанс! Жить бедной родственницей в доме кузины! Быть чем-то вроде прислуги для детей, наверняка столь же надменных, как их мать.
Счастливый Джон! Счастливая Алиса! Оба отправляются ко двору, а ей предстоит быть едва ли не уборщицей в доме кузины.
Леди Мальборо смотрела на нее. Эбигейл улыбнулась и пробормотала слова благодарности.
Только Алиса, хорошо знавшая сестру, догадалась об отчаянии в ее душе, некрасивое лицо Эбигейл Хилл не выражало ничего, кроме приниженной благодарности.
Поделив гроши, вырученные за мебель, трое Хиллов покинули дом, где умерли их родители, и отправились устраивать свою судьбу: Джон в школу, Алиса в Кэмпден Хауз, где размещалось хозяйство герцога Глостера, а Эбигейл, после грустного прощания с братом и сестрой, к дилижансу до Сент- Олбанса.
Поездка была сопряжена с неудобствами и страхом. Некоторые участки дороги пользовались дурной славой из-за разбойников. У кучера имелось ружье, только против отчаянных людей проку от него было мало.
Озабоченная своим будущим, Эбигейл не думала о дорожных опасностях. Девочку беспокоило, какие обязанности лягут на ее плечи в Сент-Олбансе: хоть леди Мальборо и намекала, что она станет членом семьи, ей в это не верилось. Она знала, что у Черчиллов пятеро детей, что две их старшие дочери, Генриетта и Анна, превосходят ее возрастом, Элизабет, третья дочь, года на два помладше, Джон, единственный сын, на три, а Мэри на четыре года моложе Эбигейл. «Чем может быть тринадцатилетняя девочка полезна для такой семьи?» — спрашивала она себя, понимая, что ее берут в дом как бедную родственницу, от которой будут ждать какой-то пользы.
Леди Мальборо наверняка ездит в Сент-Олбанс из Лондона совершенно иначе! Эбигейл представлялось, что ее сопровождают вооруженные верховые охранники и слуги, обеспеченные всем необходимым на случай поломки кареты. А впереди скачут лакеи, оповещающие всех о приближении знатной особы. Они одеты в ливреи с гербом графа Мальборо, на головах у них красивые шапочки, в руках длинные жезлы, время от времени эти люди останавливаются и взбадривают себя вином, налитым в верхние полые внутри концы жезлов. Да, леди Мальборо явно путешествует совсем не так, как ее бедная родственница!
«Не дает мне покоя положение этой дамы, — подумала Эбигейл. — Это глупо, я никогда не смогу сравняться с ней и вынуждена буду благодарить ее всякий раз, когда она вспомнит о моем существовании. А вспоминать обо мне графиня будет лишь в тех случаях, когда я ей понадоблюсь».
Потом девочка утешилась мыслью, что леди Мальборо будет находиться при дворе, и ей придется иметь дело с детьми примерно своего возраста.
Сойдя с дилижанса в Сент-Олбансе, Эбигейл обнаружила, что ее никто не встречает, однако найти дорогу оказалось нетрудно, так как все знали дом, построенный графом Мальборо на месте Холиуэлл-хауза, некогда принадлежавшего Дженнингсам. Он до сих пор назывался Холиуэлл.
Скудные пожитки были нетяжелыми, и Эбигейл Хилл тихо, скромно явилась в свой новый дом.
Приняли Эбигейл именно так, как она и ожидала.
Слуги недоумевали, кто это приехал. Эбигейл была членом семьи, но самого презираемого свойства — бедной родственницей. Одежда ее — та, в которой трудно было признать обноски леди Элизабет — была ветхой и заштопанной. Очень бедная родственница! Приставить ее к полезному делу в детской велела леди Мальборо, и те, кто распоряжался слугами, постарались обставить это самым унизительным образом.
Эбигейл полагалось присутствовать на уроках с другими детьми — леди Мальборо не могла допустить, чтобы ее родственница оставалась необразованной. Особого почтения к образованию графиня не питала — дети ее должны были научиться вести себя, как подобает дворянам, уметь в высшей степени любезно держаться при дворе, когда им придет время находиться там. Но латынь и греческий, история и литература! «Вот еще! — заявляла леди Мальборо. — Не говорите мне о книгах! Я знаю мужчин и женщин, их характеры и судьбы, для меня этого вполне достаточно!» Иностранные языки? Возможно, их стоит немного знать, так как ко двору приезжают иностранцы. Вот арифметика ее детям нужна: деньги имеют большое значение, и познания в этой области необходимы.
Дети леди Мальборо, как и предполагала Эбигейл, находясь на этой академической диете, росли такими же практичными, как их мать.
Все они были красивы, унаследовав от матери волосы, главный предмет ее гордости. Казалось, кое- кому из них перешла и ее надменность. Генриетте, старшей из всех, определенно. Эта черта характера проявлялась, несмотря на возраст, и у девятилетней Мэри. Анна отличалась более мягкой натурой, она была спокойной и, хотя несколько чуждалась Эбигейл, не пыталась ее запугивать. Будучи на год младше Генриетты, казалась более зрелой, чем старшая сестра. Элизабет была младше Анны на три года, она пыталась подражать старшей сестре, однако временами у нее прорывалась несдержанность. Десятилетний Джон походил больше на Анну. Единственный мальчик, он был любимцем семьи, слуги утверждали, что он пошел в отца, а не в мать.
Эбигейл отвели маленькую комнатушку под чердаком. Девочка сочла, что ей пошли навстречу, не поселив вместе со служанками. Едва она вошла туда и взглянула в крошечное окошко на окрестности, то сразу же ощутила покой, правда, оказался он непродолжительным. К ней поднялась маленькая Мэри.
— Стало быть, ты наша кузина, — сказала она.
— Я кузина вашей матери.
— Значит, ты не наша?
— Почему же, мы родственницы.
— Странно! — пробормотала Мэри, наморщив лоб. Потом спросила: — А как ты собираешься быть
