Элинор промолчала; она просила отца отложить поездку, считая неразумным отправляться в дальний путь зимой. Она вообще не склонна спешить с затеей, которую лучше было бы вообще оставить. Но герцог совершенно уверовал в срочную необходимость своего дела и откладывать это не пожелал.
— Ему достанется за эту глупость, — шепнула Элинор сестре, и та согласилась с этим. Петронелла, как все, преклонялась перед своей блистательной сестрой.
Когда кавалькада выехала со двора, сестры поднялись на самую высокую башню замка и смотрели ей вслед, пока паломники не скрылись за поворотом дороги. Никто бы не поверил, что во главе процессии едет герцог Аквитанский. Он был одет в самое скромное платье, как и полагалось быть одетым паломнику. В спутники себе он взял всего несколько человек.
Элинор осталась хозяйкой в хорошо укрепленном замке. Случись кому напасть, у нее есть надежная защита. А потом, кто посмеет напасть на ту, которая почти невеста сына французского короля?
Наступила пора ожидания. В центре зала горел большой огонь, дым от него поднимался к высокому потолку, и по всему замку разносился запах жареной оленины. Погода стояла холодная, и в саду не игралось; все время сестры проводили в зале. Там устраивали званые обеды и танцы, пели песни, звенели арфы; до позднего вечера под сводами замка звучали струны нежной лютни. Всем руководила решительная и прекрасная Элинор. Много кавалеров мечтали о ее благосклонности, и ей часто хотелось эту благосклонность даровать; но пока приходилось только петь о любви.
Пока герцог Уильям ехал обледенелыми дорогами до Компостелы, Элинор правила своими подданными трубадурами. Возможно, ей суждено стать королевой Франции, но сейчас она королева трубадуров.
Очень скоро герцог понял, что совершил ошибку, отправившись зимой. И без того тяжелая дорога еще и обледенела, а от холодного ветра не было никакого спасения. Кони мужественно шли вперед, но продвигались паломники крайне медленно. «Ничего, — говорил герцог кучке своих спутников- богомольцев, — тем скорее мы получим отпущение наших грехов. Какой смысл в приятном путешествии? Если мы не выстрадаем этой милости, разве можно надеяться, что грехи наши будут прощены?»
Ночевали путники где придется, когда в замке, а когда в убогой крестьянской хижине. Герцог все время вспоминал Шато-Омбриер и Элинор, представляя, как она сидит в большом зале у очага, на гордом, прекрасном лице играют блики огня, а у ног ее — юные кавалеры с обращенными на нее влюбленными взорами. Хорошо бы эту способность привораживать мужчин ей сохранить до замужества. Пусть это будет еще одним даром богатой молодой красавицы. Герцога радовало, что она способна о себе позаботиться. Элинор призвана повелевать; подчинить Элинор никому не удастся. Герцог вспоминал ее большие глаза, густые волосы, ниспадающие до талии, тонкий овал лица. Что бы ни случилось, Элинор сможет за себя постоять. Вот что служило ему утешением.
Когда он вернется с благословением святого Иоанна, женится и у него появится сын, Элинор и тогда останется блестящей партией. Однако сочтут ли ее без богатой Аквитании достойной сына короля?
Над этим ему следовало бы еще хорошо подумать. Сначала надо родить сына. Э-э нет, сначала надо добраться до Компостелы.
Простуженный на холодном ветру, он всю ночь тяжело кашлял, руки и ноги ныли и плохо слушались. Ничего, пройдет, когда он вернется в свой теплый дом. Паломничество — это не праздничная прогулка. Святой Иоанн должен быть доволен приношением, которое он доставит, пройдя через такие трудности. Когда наступят теплые дни и все уже будет позади, кашель перестанет его мучить и тело снова станет послушным.
Паломники въехали в Испанию, но путь стал еще труднее. Поскольку продвигались они медленно, а жилье попадалось редко, с наступлением темноты им часто бывало негде ночевать. Герцог совсем стал плох, и его спутники решили спешно изготовить для него носилки. Герцог сначала протестовал: все тяготы он хотел вынести сполна. Только через страдания может он заручиться поддержкой святого Иоанна, дабы получить отпущение грехов и добиться поставленной цели, но вынужден был уступить: он так ослаб, что держаться в седле уже не мог.
Свой путь по каменистой дороге он продолжал уже лежа, но ожидаемого облегчения не наступило. Скоро он почувствовал себя совсем худо и подумал, что вообще может не добраться до святыни и не будет у него жены, а у Аквитании наследника. С грустью посматривал он вперед, трясясь на носилках.
Элинор в четырнадцать лет — богатейшая наследница в Европе. Ему бы довольствоваться имеющимся. Нет сына-наследника — зато есть дочь, лишь с тем недостатком, что она девочка. Не довольствуясь тем, что послал ему Господь, он и предпринял эту поездку, из которой, он начал подумывать, ему уже не вернуться.
Тяжкие предчувствия постоянно возвращали его мыслями домой. Что будет, если он умрет? Как только это случится, появится много охотников до богатств герцога. Юная, желанная и сверх всего богатая Элинор останется беззащитной. Ловкие мошенники устремятся со всех сторон; он представлял, как наглые и самонадеянные авантюристы будут штурмовать его замок, хватать гордую Элинор и принуждать ее сдаться. Существует такой, кто сможет одолеть Элинор? Конечно, если окажется, что у него есть помощники в этом грязном деле. Эти мысли сводили герцога с ума.
Кто защитит ее? Его брат Раймон — в далекой Антиохии. Если бы брат был здесь! Он был до некоторой степени героем, и герцог часто думал, что его отцу следовало бы завещать Аквитанию Раймону. Высокого роста, от природы изящный, с утонченными манерами, прославившийся как участник первого крестового похода. Женившись на Констанце, внучке Богемонда, теперь правит Антиохией. Рассчитывать на помощь Раймона из далекой Антиохии не приходится.
Неужели он в самом деле умирает? С каждым днем он в этом убеждался все более. Дышать ему становилось все труднее; порой он не мог сказать точно, находится ли он на пути в Компостелу или вместе с герцогом Анжуйским ведет сражение за Нормандию. Когда сознание возвращалось, он понимал, что до Компостелы ему уже не добраться. Грехи ему будут отпущены, но за это он должен будет заплатить жизнью. А пока он жив, ему следует подумать о судьбе Элинор. Он должен просить помощи у самого могущественного человека Франции — у короля. Надо, чтобы Элинор стала женой сына короля. Он не сомневался, что это предложение будет с радостью принято. Людовик давно поглядывает на земли Аквитании, а такая помолвка сама собой принесет аквитанские владения французской короне.
Герцог подозвал к себе двух самых верных рыцарей.
— Скачите скорее в Париж, и пусть там знают, что вы от герцога Аквитанского. Тогда король сам примет вас. Возьмите это письмо, но если оно потеряется по дороге, передайте ему на словах, что я хочу, чтобы его сын и моя дочь безотлагательно обвенчались. Боюсь, дни мои сочтены, и, если эту женитьбу быстро не устроить, Элинор может достаться другому.
Отправив послание, герцог облегченно вздохнул. Если он умрет, Элинор останется в добрых руках, будущее дочери обеспечено.
Людовик VI, по прозванию Толстый, лежал на кровати и тяжело дышал. Он жалобно стонал и сокрушался, что позволил себе так растолстеть. Любил хорошо поесть и никогда не ограничивал своего аппетита. Теперь он тосковал по дням юности, когда он мог без труда вскочить на коня; сейчас нет такого коня, который бы выдержал его. Но роптать на судьбу уже поздно. Конец близится.
Он часто повторял своим министрам, что, знай он в молодости, что его ожидает, и имей он силы в зрелые годы, он бы завоевал много королевств и оставил Францию много богаче той, которую он получил, вступив на трон. Но как говорится в старой пословице: если бы юность умела, если бы старость могла… Теперь же ему только остается привести все дела в порядок и благодарить Господа, что дал ему наследника, кому можно передать страну. Во всем королевстве его зовут Людовик Молодой, а его самого — Людовик Толстый. Он, конечно, не всегда был толстым, как его сын не всегда будет молодым; это всего лишь прозвища им на сегодняшний день.
Молодому Людовику шестнадцать лет, отроческие годы он провел в Нотр-Даме, увлеченно и серьезно занимаясь религией. Он собирался стать служителем церкви, а совсем не правителем, ведь у него был старший брат. Но его планы в одночасье рухнули. Судьба приготовила ему совсем иной удел.
Аббат из Клэрво по имени Бернар, имеющий привычку яростно бранить всех, кто думает иначе, чем он (а кто лучше правителей знает, сколь неудобны бывают такие прелаты, потому что между церковью и
