бы мог подумать, что в Австралии есть месторождения опалов. Представьте себе, что произошло, когда их нашли. Землекопы рылись в земле… И вдруг – опалы! Вот это находка! Раньше мы думали, что они есть только в Венгрии, и нигде больше. Сотни лет их добывали именно там. Камни молочного цвета. Очень красивые… Но я предпочитаю черные австралийские опалы.
Хенникер замолчал, устремив взгляд на небо. Он, должно быть, забыл о моем присутствии. Этот человек переместился во времени и пространстве совсем в иной мир и искал свои неподражаемые черные опалы.
– Бриллианты… – продолжил он. – Что такое бриллиант? Холодный огонь. Просто белый! А вот опалы…
Мне оставалось только внимательно слушать его.
– Австралийские опалы – лучшие в мире. Они очень твердые и не раскалываются. Это счастливые камни. Когда-то люди считали, что они приносят удачу. Вы знаете, что императоры и султаны носили их, чтобы уберечься от нападения врагов? Говорили даже, что опал может предотвратить отравление. Некоторые полагают, что они лечат от слепоты. Чего еще надо?
– Ничего, – чистосердечно согласилась я.
– Их называют «oculus mundi». Знаете, что это значит?
Я призналась, что получила не столь разностороннее образование.
– «Глаз Мира», – сказал он. – Если носить опал, то никогда не совершишь самоубийства.
– У меня их никогда не было, но мысль о самоубийстве в голову не приходила.
– Вы слишком молоды. Значит, вас зовут Опал-Джессика? Мне приятно будет называть вас Джесси. Звучит по-дружески.
– Во всяком случае, вы не будете думать, что мое имя означает лекарство от слепоты и предохраняет от отравлений.
– Вот именно, – ответил он, и мы оба рассмеялись.
– Опалы делают людей провидцами, – продолжил Хенникер, – и наделяют их шестым чувством.
Он снял кольцо с мизинца и протянул мне. Красивый камень обрамляло золото. Я надела его на средний палец, но оно оказалось велико. В камне отражался солнечный свет. Голубизна сочеталась с красным, желтым и зеленым. Мужчина протянул руку, словно беспокоясь, что я слишком надолго задержала кольцо, и пришлось вернуть его.
– Какая красота! – не удержалась я.
– Камень из Австралии. Там еще будут прекрасные находки, но я уже ничего не смогу, – Хенникер прикоснулся рукой к пледу. – Это опасное занятие. Придется смириться. И думать о хорошем. Я никогда не забуду день, когда случилось несчастье. Тогда я думал, что пришел конец, но продолжал лихорадочно собирать камни, похожие на устриц. В удачу было трудно поверить.
Представьте меня в пещере, на огромной глубине, а внизу… великолепные опалы. Внезапно начался обвал. Меня вытащили через три часа. Опалы удалось вынести. Один из них – настоящий красавец. Из-за него стоило потерять ногу. Но, между нами говоря, нельзя лишаться конечностей даже во имя таких сокровищ. Сначала я подумал, что нашел Зеленый Огонь. Цвет прекрасный, магический. Я увидел его, когда пришел в себя… А потом долго валялся в больнице. Из-за гангрены пришлось ампутировать ногу. Меня не сразу привезли в Сидней, и ничего другого не оставалось. После операции я сразу же попросил показать зеленый опал и, держа его на ладони, решил, что мне есть чем гордиться.
– Он должен был уберечь вас от обвала, – вмешалась я.
– Видите ли, камень не был моим, когда посыпались валуны. Пришлось дорого заплатить за него.
– Было бы ужаснее, если б вы потеряли ногу из-за ничего.
– Я понял, что с добычей опалов покончено. Вы когда-нибудь слышали об одноногом шахтере? Хотя, может, мне и удастся еще порыться в земле. Но сначала придется приспособиться к деревянной ноге. Мне приказали хорошо отдохнуть, и я решил, что Оуклэнд – подходящее местечко. Здесь я научусь ходить на костылях, привыкну к деревянной ноге, а пока буду передвигаться на этом кресле. Вы ведь видели, что могло случиться.
– Я рада, что заметила вас.
– Почему?
– Мы познакомились, и вы рассказали мне об опалах.
– Наши семьи давно враждуют, – громко рассмеялся Хенникер. И я тоже с легкостью улыбнулась.
Между нами возникла какая-то внутренняя связь, но не потому, что мы с легкостью хохотали вместе. Странная встреча доставила удовольствие обоим. Так я решила тогда и уверовала в эту мысль позднее, хотя он частенько издевался над моими родственниками.
– Я купил дом, который многие века принадлежал вашей семье. Над камином висит герб Клейверингов… Очень красивый. Ваш род жил в Оуклэнд Холле с 1507 года, пока не появился грубиян Хенникер и не забрал его, причем без драк, дуэлей и осады, а просто при помощи денег!
– Если Клейверинги так любили имение, то должны были сохранить его, а вам, мистер Хенникер, пришлось рисковать, чтобы получить Оуклэнд. И я этому рада.
– Странные слова из уст Клейверинга, – сказал он. – Но вас зовут Опал.
– Непонятно, нечему мне дали это имя. Я родилась в Италии. Наверное, мама тогда была другой.
– Люди меняются, – заявил мистер Хенникер. – Иногда кардинально. К сожалению, у меня назначена встреча на половину пятого, так что пора расставаться. Надеюсь, мы снова встретимся.
– С удовольствием, мистер Хенникер.
– Давайте завтра, в этом же месте и в то же время.
– Буду очень рада.
– Нам есть о чем поговорить. Значит, до завтра.
Я наблюдала, как он катил к дому, а потом, пребывая в отличном настроении, побежала на мостик. Остановившись на нем, я представила себе дом, который прятался за деревьями, и мистера Хенникера, зовущего Бэнкера и улыбающегося, потому что одна из Клейверингов стала его другом.
«Он обожает приключения, – решила я. – И я тоже».
Я пыталась спрятать распиравшие меня чувства, но Мэдди мгновенно заметила, сказав при этом, что я напоминаю либо собаку с двумя виляющими хвостами, либо кошку, слизавшую сметану.
– Что-то вы слишком довольны собой, – подозрительно добавила она.
– Просто день хороший, – миролюбиво объявила я.
–Значит, близится гроза, – фыркнула Мэдди.
Ее замечание рассмешило меня. Если кто-нибудь узнает, что я разговаривала с нашим заклятым врагом и договорилась о новой встрече, разразится страшный шторм.
Но я с трудом дождалась завтрашнего дня.
Мистер Хенникер ждал меня в условленное время. Он любил поговорить, а я с огромным удовольствием слушала его рассказы. Новый хозяин Оуклэнда поведал мне, как в молодости жил в столице.
– Лондон! Какой город! Я никогда не забывал о нем, куда бы ни забрасывала судьба, – рассуждал он. – Хотя с пребыванием там связаны и тяжелые воспоминания. Не хватало денег, хотя есть семьи и победнее. К счастью, я рос единственным ребенком у родителей. Мама не могла больше иметь детей, может, это было благословением свыше. В начальной школе я научился читать и писать, а в средней – усвоил науку выживания. Я оставил ее в двенадцать лет и смело ринулся в бой. К тому времени умер отец. Он всегда сильно пил, так что потеря оказалась невелика. Я сумел содержать маму в комфорте, к которому она не была приучена раньше.
Я не могла понять, почему новый знакомый так много рассказывает о себе, но его актерские способности пришлись по душе. Хенникер не просто излагал события, а изображал их, постоянно манипулируя голосом. Передразнивая продавца жареной картошки, он смешно морщил лицо и кричал:
– Хрустящая и горяченькая! Всего за два пенни! Заполняйте желудки и грейте руки!
Потом он опять становился самим собой:
– Вам, мисс Джессика, я сейчас кажусь вульгарным, но во времена моего детства именно так разговаривали на лондонских улицах. Что за жизнь! Ее вроде и не замечаешь, а потом не можешь забыть, будто воспоминания стали твоими плотью и кровью. Полюбив Лондон единожды, о нем никогда не забываешь.
