спешить. Мне нужно было не медля покинуть эту комнату. Ведь он наверняка явился сюда с очередным визитом к леди Пэрриваль.
Когда я вышла из комнаты сэра Эдварда, Марии ещё не было, а её милость всё так же спала в своём кресле. Я торопливо спустилась вниз и была уже в зале, когда в него вошёл майор Даррел.
— Добрый день, мисс Крэнли, — поздоровался он со мной. — Что за прелесть сегодня погода.
Я согласилась с ним.
— Уверен, что вы удачно съездили в Лондон.
— О да, благодарю вас. Я ведь так долго не виделась со своими родными.
— И я слышал, что выздоровление мистера Лоримера проходит весьма успешно.
— Да, это так.
— Тогда всё чудесно.
Майор ласково улыбнулся мне и стал подниматься наверх, к леди Пэрриваль.
И вот наступил следующий день. Всё утро мы с Кейт посвятили её урокам, которые проходили довольно плодотворно. Я продолжала обдумывать те сведения, которые мне удалось узнать в последнее время, и приходила в отчаяние, не зная, что делать дальше. Я придавала большое значение поискам завещания сэра Эдварда, но ведь даже если мне удастся прочесть его, что там может быть нового помимо того, что нам и так известно?
Мне хотелось остаться одной, чтобы хорошенько всё обдумать. Как можно скорее надо связаться с Лукасом. Вскоре он должен вернуться домой. Я предполагала, что сразу после возвращения он будет сильно утомлён дорогой, но я буквально сгорала от нетерпения поделиться с ним добытыми мной сведениями.
Однако желание уединиться было просто непреодолимым. Мне нужно было хорошенько всё обдумать в одиночестве. Я воспользовалась возможностью выскользнуть из дома так, чтобы меня не заметила Кейт, которая, конечно же, захотела бы пойти со мной, и стала поспешно удаляться. А когда добралась до Вдовьего дома, увидела майора.
— О, здравствуйте, мисс Крэнли, — окликнул он меня. — Рад видеть вас. Хорошо выглядите.
— Благодарю.
— Похоже, ваша поездка в Лондон оказалась очень успешной, — сказал майор.
— Да, думаю, так.
— А как обстоят дела у Кейт с уроками?
— Очень хорошо.
— Эта девочка вызывает у меня беспокойство. Я уже давно хочу поговорить с вами о ней.
— А что именно вас беспокоит?
— Мисс Крэнли, почему бы нам не войти в дом? Знаете, здесь говорить не очень удобно.
По тропинке он довёл меня до парадной двери, которая оказалась приоткрытой. Надо сказать, что сад выглядел великолепно.
— Я очень горжусь им. После того, как я уволился из армии, мне нужно было подыскать для себя какое-нибудь подходящее занятие.
— Должно быть, трудно приспосабливаться к гражданской жизни. Но это, наверное, только поначалу, так как вы, насколько я знаю, уволились недавно, не правда ли?
— Да, но для меня гражданская жизнь всё равно никогда не станет привычной.
— Хорошо понимаю вас.
Гостиная была довольно велика, с дубовыми стропилами, с решётчатыми оконными переплетами и большим камином.
— Чудесный дом, — сказала я.
— Да, — согласился майор. — Тюдоры не могли быть так элегантны, как их преемники, но они, как мне кажется, умели создавать неповторимую атмосферу. Садитесь, пожалуйста.
Я присела на деревянную скамью с высокой спинкой, что стояла у окна.
— Вам удобно? — заботливо поинтересовался он.
Я ответила, что да, вполне удобно.
— Так что вас беспокоит в Кейт? — спросила я майора.
— Сначала мне хотелось бы предложить вам бокал вина. Всегда удобнее вести разговор, немного выпив.
— Благодарю, но мне не хочется.
— О, пожалуйста, я настаиваю. Я хочу, чтобы вы попробовали вот этого вина. Оно просто замечательно. И я пью его только в особых случаях.
— А сейчас именно такой случай?
— Да, потому что я давно хотел встретиться с вами, чтобы поговорить, а также потому, что вы так много сделали для Кейт.
— Мне известно, что вы любите её так же, как она любит вас, майор.
Он кивнул, соглашаясь.
— А теперь маленький бокал вина, да?
— Ну, спасибо, только совсем немного.
Он сначала принёс бокал мне, а затем отошёл, чтобы наполнить бокал и себе.
— За вас, мисс Крэнли. И сердечное вам спасибо.
— Ах, в самом деле, вы придаёте этому уж слишком большое значение. Дело заключалось только в том, чтобы как можно лучше узнать её и понять.
— Было много всякого… но вы успешно преодолели все препятствия. Именно за это я и признателен вам. Мирабель, моя дочь, и леди Пэрриваль… сказали как-то мне: «С тех пор, как к нам пришла мисс Крэнли, Кейт стала заметно меняться».
— Тогда что же вас беспокоит?
— Об этом я и хотел поговорить с вами. А как вам понравилось это вино?
Я сделала ещё глоток.
— Оно очень приятно на вкус.
— Ну, тогда допивайте. И я налью вам ещё один бокал. Я же говорил вам, что у него особый вкус.
И как раз в этот момент снаружи донёсся звук чьих-то шагов. Вид у майора стал испуганным.
— Это я, дедушка, — сказал хорошо знакомый мне голос. — У тебя Розетта, я знаю. Я видела, как она входила.
Когда Кейт вошла, я поставила свой бокал на маленький столик, стоявший у скамьи.
— Что вы тут делаете? — воскликнула она. — А я видела, как вы уходили из дома. И следила за вами. Скажите, вы ведь не заметили меня, да? Я держалась всё время позади вас. И всё-таки выследила. А потом я увидела, как вы разговаривали с дедушкой, после чего вы вместе вошли в дом. Ага, значит, вы пьёте вино.
— Да, — подтвердил майор.
И хотя он улыбался своей внучке, мне показалось, что на лице промелькнуло выражение досады, вызванной её появлением здесь. Но это было понятно мне. Ведь перед этим он собирался поговорить со мной с глазу на глаз и как раз о ней. А теперь, в присутствии девочки, такой разговор невозможен.
— Ну, проходи и располагайся рядом с мисс Крэнли.
Он взял Кейт за руку и повёл девочку к скамье. Я не успела толком заметить, что произошло, потому что всё моё внимание было устремлено на Кейт, которая была охвачена такой неподдельной радостью от сознания того, что сумела незаметно выследить меня. Но когда девочка уселась рядом со мной, мой бокал опрокинулся, и вино растеклось по ковру.
— Проклятие, — негромко выругался майор.
— Ах! — воскликнула Кейт. — Ты богохульствуешь!
— Мне это простительно, — сказал майор. — Ведь это было моё особое вино. И я так хотел узнать мнение мисс Крэнли о нём.
— Моё мнение не имело бы для вас ровно никакого значения, — возразила я ему. — Ведь меня никак нельзя считать знатоком.
— А тебе, дедушка, всё равно не следовало ругаться. Твой ангел-хранитель записывает все
