Илья, держась за голову руками, сидел на полу и с ненавистью смотрел на приказчика, а он стоял в другом углу лавки и тоже смотрел на мальчика нехорошими глазами.
- Что, сволочь, здорово я тебя двинул? - тихо спросил он, оскалив зубы.
Илья дёрнул плечами и промолчал.
- А сейчас я тебе ещё дам, памятку!
Он, не торопясь, пошёл на мальчика, уставив в лицо его свои круглые, злые глаза. Но Илья встал на ноги, твёрдым движением взял с прилавка длинный и тонкий нож и сказал:
- Иди!
Тогда приказчик остановился, неподвижными глазами измеряя коренастую, крепкую фигурку с ножом в руке, остановился и презрительно протянул:
- А, ка-аторжное отродье...
- Ну, иди, иди! - повторил мальчик, шагнув навстречу ему. Пред глазами его всё вздрагивало и кружилось, а в груди он ощущал большую силу, смело толкавшую его вперёд.
- Брось нож! - раздался голос хозяина.
Илья вздрогнул, взглянул на рыжую бороду и налитое кровью лицо, но не тронулся с места.
- Положи, говорю, нож! - тише сказал хозяин. Илья положил нож на прилавок, громко всхлипнул и снова сел на пол. Голова у него кружилась, болела, ухо саднило, он задыхался от тяжести в груди. Она затрудняла биение сердца, медленно поднималась к горлу и мешала говорить. Голос хозяина донёсся до него откуда-то издали:
- Получи расчёт, Мишка...
- Позвольте-с...
- Вон! А то полицию позову...
- Хорошо-с! Я - уйду... Но и за этим мальчиком вы поглядывайте... Он с ножичком... хе-хе!
- Вон!
Снова в лавке стало тихо. Илья вздрогнул от неприятного ощущения: ему показалось, что по лицу его что-то ползёт. Он провёл рукой по щеке, отёр слёзы и увидал, что из-за конторки на него смотрит хозяин царапающим взглядом. Тогда он встал и пошёл нетвёрдым шагом к двери, на своё место.
- Стой, погоди! - сказал хозяин. - Мог ты ударить его ножом?
- Ударил бы! - тихо, но твёрдо ответил мальчик.
- Та-ак... У тебя отец за что в каторгу ушёл - убил?
- Поджёг...
- И то хорошо...
Пришел Карп, смиренно сел у двери на табуретку и стал смотреть на улицу.
- Карпушка! - с усмешкой глядя на него, сказал хозяин. - Михаила-то я прогнал...
- Воля ваша, Кирилл Иванович!
- Воровать стал, а?
- А-я-яй! - тихонько и с испугом воскликнул Карп. - Да неужто? А-а?
Рыжая борода хозяина вздрогнула от усмешки, и он расхохотался, покачиваясь за конторкой.
- Ах, Карпушка... фокусник ты у меня...
Потом он вдруг перестал смеяться, глубоко вздохнул и задумчиво, сурово сказал:
- Эх, люди, люди! Все-то вы жить хотите, всем жрать надо! Н-ну, Илья, скажи-ка мне, - замечал ты раньше, что Михайло ворует?
- Замечал...
- А что же ты мне не сказал про это? Боялся его, что ли?
- Нет, не боялся...
- Значит, - теперь ты мне со зла сказал...
- Да, - твёрдо ответил Илья.
- Ишь ты, - какой! - воскликнул хозяин. Потом он долго гладил свою рыжую бороду, не говоря ни слова и серьёзно разглядывая Илью.
- Ну, а сам ты, Илья, воровал?
- Нет...
- Верю... Ты - не воровал... Ну, а Карп, - вот этот самый Карп, - он как - ворует?
- Ворует! - повторил мальчик.
Карп с удивлением посмотрел на него, мигнул глазами и спокойно отвернулся в сторону. Хозяин угрюмо сдвинул брови и снова начал гладить бороду. Илья чувствовал, что происходит что-то странное, и напряжённо ждал конца. В пахучем воздухе лавки жужжали мухи, был слышен тихий плеск воды в чане с живой рыбой.
- Карпушка! - окрикнул купец приказчика, неподвижно и со вниманием смотревшего на улицу.
- Чего изволите? - откликнулся Карп, быстро подходя к хозяину и глядя в лицо ему своими вежливо- ласковыми глазами.
- Слышал ты, что про тебя сказано? - с усмешкой спросил Строганый.
- Слышал...
- Ну и что же?
- Ничего!.. - пожав плечами, сказал Карп.
- Это как же - ничего?
- Очень просто, Кирилл Иванович. Я, Кирилл Иванович, имею свое достоинство, будучи человеком, уважающим себя, и потому на мальчика мне не подобает обижаться. Как сами изволите видеть, мальчик откровенно глуп, не имеет никаких понятий...
- Ты мне зубов не заговаривай! ты скажи - правду он говорил?
- Что такое правда, Кирилл Иванович? - воскликнул Карп, снова пожимая плечами, и склонил голову набок. - Конечно, ежели вам угодно - то вы его слова примете за правду... Воля ваша!..
Карп вздохнул и обиженно развёл руками.
- Н-да, на всё здесь воля моя... - согласился хозяин. - Так, по-твоему, мальчонка-то глуп?
- Совершенно глуп, - с глубокой уверенностью сказал Карп.
- Ну, это ты, пожалуй, врёшь... - неопределённо сказал Строганый и вдруг захохотал.
- Нет, как это он ляпнул прямо в зенки тебе - хо-хо! 'Ворует Карп?' 'Ворует!' Хо-хо-хо!
Когда хозяин засмеялся, Илья почувствовал, что в сердце его вспыхнула мстительная радость, он с торжеством взглянул на Карпа и с благодарностью на хозяина. Карп прислушался к хозяйскому смеху и тоже выпустил из горла осторожный смешок:
- Хе-хе-хе!..
Но Строганый, услыхав эти жиденькие звуки, сурово скомандовал:
- Запирай лавку!..
Когда Илья шёл домой, Карп, потрясая головою, говорил ему:
- Дурак ты, дурак! Ну, сообрази, зачем затеял ты канитель эту? Разве так пред хозяевами выслуживаются на первое место? Дубина! Ты думаешь, он не знал, что мы с Мишкой воровали? Да он сам с того жизнь начинал... Что он Мишку прогнал - за это я обязан, по моей совести, сказать тебе спасибо! А что ты про меня сказал - это тебе не простится никогда! Это называется глупая дерзость! При мне, про меня - эдакое слово сказать! Я тебе его припомню!.. Оно указывает, что ты меня не уважаешь...
Илья слушал эту речь, но плохо понимал её. По его разумению, Карп должен был сердиться на него не так: он был уверен, что приказчик дорогой поколотит его, и даже боялся идти домой... Но вместо злобы в словах Карпа звучала только насмешка, и угрозы его не пугали Илью. Вечером хозяин позвал Илью к себе, наверх.
- Ага! Ну-ка, поди-ка! - проводил его Карп зловещим восклицанием.
Войдя наверх, Илья остановился у двери большой комнаты, среди неё, под тяжёлой лампой, опускавшейся с потолка, стоял круглый стол с огромным самоваром на нём. Вокруг стола сидел хозяин с женой и дочерями, - все три девочки были на голову ниже одна другой, волосы у всех рыжие, и белая кожа на их длинных лицах была густо усеяна веснушками. Когда Илья вошёл, они плотно придвинулись одна к другой и со страхом уставились на него тремя парами голубых глаз.
- Вот он! - сказал хозяин.
