ошеломило его, обрадовало. Растерянно улыбаясь, он смотрел на маленькую женщину и думал:
'Вот она, судьба...'
А она говорила ему тоном матери:
- Подумайте об этом хорошенько; рассмотрите дело со всех сторон. Можете ли вы взяться за него, хватит ли сил, уменья? И потом скажите нам, кроме труда, что ещё можете вложить вы в дело? Наших денег - мало... не так ли?
- Я могу, - медленно заговорил Илья, - вложить рублей тысячу. Мне дядя даст... Может быть, и больше...
- Ур-ра! - крикнул Кирик Автономов.
- Значит - вы согласны? - спросила Татьяна Власьевна.
- Ну ещё бы! - закричал околоточный и, сунув руку в карман, заговорил громко и возбуждённо: - А теперь - пьём шампанское! Шампанское, чёрт побери мою душу! Илья, беги, братец, в погребок, тащи шампань! На - мы тебя угощаем. Спрашивай донского шампанского в девять гривен и скажи, что это мне, Автономову, - тогда за шестьдесят пять отдадут... Живо-о!
Илья с улыбкой поглядел на сияющие лица супругов и ушёл.
Он думал: вот - судьба ломала, тискала его, сунула в тяжёлый грех, смутила душу, а теперь как будто прощенья у него просит, улыбается, угождает ему... Теперь пред ним открыта свободная дорога в чистый угол жизни, где он будет жить один и умиротворит свою душу. Мысли кружились в его голове весёлым хороводом, вливая в сердце неведомую Илье до этой поры уверенность.
Он принёс из погребка настоящего шампанского, заплатив за бутылку семь рублей.
- Ого-о! - воскликнул Автономов. - Это шикозно, братец! В этом есть идея, да-а!
Татьяна Власьевна отнеслась иначе. Она укоризненно покачала головой и, рассмотрев бутылку, с укором сказала:
- Рублей пять? Ай, как это непрактично!
Лунёв, счастливый и умилённый, стоял пред ней и улыбался.
- Настоящее! - сказал он, полный радости. - В первый раз в жизни моей настоящего хлебну! Какая жизнь была у меня? Вся - фальшивая... грязь, грубость, теснота... обиды для сердца... Разве этим можно человеку жить?
Он коснулся наболевшего места в душе своей и продолжал:
- Я с малых лет настоящего искал, а жил... как щепа в ручье... бросало меня из стороны в сторону... и всё вокруг меня было мутное, грязное, беспокойное. Пристать не к чему... И вот - бросило меня к вам. Вижу первый раз в жизни! - живут люди тихо, чисто, в любви...
Он посмотрел на них с ясной улыбкой и поклонился им.
- Спасибо вам! У вас я душу облегчил... ей-богу! Вы мне даёте помощь на всю жизнь! Теперь я пойду! Теперь я знаю, как жить!
Татьяна Власьевна смотрела на него взглядом кошки на птицу, увлечённую своим пением. В глазах у неё сверкал зелёный огонёк, губы вздрагивали. Кирик возился с бутылкой, сжимая её коленями и наклоняясь над ней. Шея у него налилась кровью, уши двигались...
Пробка хлопнула, ударилась в потолок и упала на стол. Задребезжал стакан, задетый ею...
Кирик, чмокая губами, разлил вино в стаканы и скомандовал:
- Берите!
А когда его жена и Лунёв взяли стаканы, он поднял высоко над головой свой стакан и крикнул:
- За преуспеяние фирмы 'Татьяна Автономова и Лунёв' - ур-ра-а!
Несколько дней Лунёв обсуждал с Татьяной Власьевной подробности затеянного предприятия. Она всё знала и обо всём говорила с такой уверенностью, как будто всю жизнь вела торговлю галантерейным товаром. Илья с улыбкой слушал её, молчал и удивлялся. Ему хотелось скорее начать дело, и он соглашался на все предложения Автономовой, не вникая в них.
Оказалось, что Татьяна Власьевна имеет в виду и помещение. Оно было как раз таково, о каком мечтал Илья: на чистой улице маленькая лавочка с комнатой для торговца. Всё удавалось, всё, до мелочей, и Лунёв ликовал.
Бодрый и радостный явился он в больницу к товарищам; там его встретил Павел, тоже весёлый.
- Завтра выписываюсь! - возбуждённо объявил он Илье, прежде чем поздоровался с ним. - От Верки письмо получил... Ругается... Чертёнок!
Глаза у него сияли, на щеках горел румянец, он не мог спокойно стоять на месте, шаркал туфлями по полу, размахивал руками.
- Смотри! - сказал ему Илья. - Берегись теперь...
- Я? Кончено? Вопрос: мамзель Вера, - желаете вы венчаться? Пожалуйте! Нет? Нож в сердце!
По лицу и телу Павла пробежала судорога.
- Ну-ну!.. - усмехаясь, сказал Илья. - Тоже - нож!..
- Нет уж!.. Будет! Я без неё жить не могу... Пакостей довольно с неё... должна быть сыта... я - по горло сыт! Завтра у нас всё и произойдёт... так или эдак...
Лунёв всмотрелся в лицо товарища, и вдруг в голове его блеснула простая, ясная мысль. Он покраснел, а потом улыбнулся...
- Пашутка! Знаешь, я своё счастье нашёл!
И он кратко рассказал товарищу, в чём дело. Павел выслушал его и вздохнул, сказав:
- Да-а, везёт тебе...
- Так повезло, что мне пред тобой теперь даже стыдно... право! По совести говорю.
- И на том спасибо! - усмехнулся Павел.
- Знаешь что? - тихо заговорил Илья. - Я ведь это не хвастаясь, а серьёзно говорю, что стыдно мне...
Павел молча взглянул на него и вновь задумчиво опустил голову.
- И я хочу тебе сказать... в горе вместе жили, давай и радость поделим.
- Мм... - промычал Павел. - Я слышал, что радость, как бабу, делить нельзя...
- Можно! Ты разузнай, что надо для водопроводной мастерской, какие инструменты, материал и всё... и сколько стоит... А я тебе дам денег...
- Н-н-ну-у? - протянул Павел недоверчиво. Лунёв горячо и крепко схватил его руку и сжал её.
- Чудак! Дам!
Но ему долго пришлось убеждать Павла в серьёзности своего намерения. Тот всё покачивал головой, мычал и говорил:
- Не бывает так...
Лунёв, наконец, убедил его. Тогда он, в свою очередь, обнял его и сказал дрогнувшим, глухим голосом:
- Спасибо, брат! Из ямы тащишь... Только... вот что: мастерскую я не хочу, - ну их к чёрту, мастерские! Знаю я их... Ты денег - дай, а я Верку возьму и уеду отсюда. Так и тебе легче - меньше денег возьму, - и мне удобнее. Уеду куда-нибудь и поступлю сам в мастерскую...
- Это ерунда! - сказал Илья. - Лучше хозяином быть...
- Какой я хозяин? - весело воскликнул Павел. - Нет, хозяйство и всё эдакое... не по душе мне... Козла свиньёй не нарядишь...
Лунёв неясно понимал отношение Павла к хозяйству, но оно чем-то нравилось ему. Он ласково, весело говорил:
- А - верно, - похож ты на козла: такой же сухопарый. Знаешь - ты на сапожника Перфишку похож,- право! Так ты завтра приходи и возьми денег на первое время, пока без места будешь... А я - к Якову схожу теперь... Ты как с Яковом-то?
- Да всё - так как-то... не наладимся!.. - усмехнулся Грачёв.
- Несчастный он... - задумчиво сказал Илья.
- Ну, этого всем много дадено!.. - ответил Павел, пожав плечами. - Мне всё думается, что он не в своём уме... Пошехонец какой-то...
Когда Илья отошёл от него, он, стоя среди коридора, крикнул ему:
- Спасибо, брат!
