Все заботились только о том, как помочь Минте. К счастью, доктор Хантер был с нами.
Я сказала:
— Не думаю, что Минте следует возвращаться в Уайтледиз. Она останется здесь. Я могу ухаживать за ней.
Доктор Хантер снова превратился в обыкновенного врача. Я приказала слугам положить в постель бутылки с горячей водой в свободной спальне, которая находилась рядом с моей — туда перенесли Минту. Мы все очень волновались, потому что ребенок должен был появиться на свет только через четыре недели.
Малыш родился в тот же вечер — совершенно замечательный, хоть и преждевременный. Ему требовался специальный уход, и доктор вызвал сиделку, исключительно для того, чтобы ухаживать за ребенком. Он сам обещал постоянно навещать нас. Минта была очень слаба — конечно же, сказались потрясения последних недель.
Я поклялась сделать все возможное. Мне казалось, что если я помогу Минте выздороветь, это уменьшит мою вину, которая заключалась в том, что я любила ее мужа.
Никогда не забуду лицо Стирлинга, когда он узнал, что у него сын. Его должны были назвать Чарльзом в честь дедушки. Мечта Линкса сбылась — ребенок с его именем будет играть на лужайках Уайтледиз.
Какой необычный день! Когда я оглядываюсь назад, он мне кажется сном, но такие дни уже бывали в моей жизни и, возможно, еще будут.
Люси нигде не могли найти. Мы думали, что она сбежала. Но утром ее тело обнаружили на камнях около сторожевой башни. Слуги потом рассказывали:
« Это был ужасный несчастный случай. Стена обрушилась, и леди Кэрдью оказалась на земле «.
Глава 2
Я гордилась Стирлингом. Он справился с ролью мирового судьи так, как будто всегда им был. Смерть леди Кэрдью признали несчастным случаем в результате ремонтных работ в Уайтледиз. Это, утверждал Стирлинг, лучшее объяснение.
Стирлинг просил меня поговорить с доктором. Он предлагал все забыть. Не было никакой нужды открывать всю правду до конца. Опасность миновала. Люси умерла; она не могла больше причинить вреда никому. Доктор Хантер настаивал на своей вине и считал, что должен оставить практику.
Через день после рождения маленького Чарльза Стирлинг и я беседовали с ним.
Я убеждала его:
— У вас есть опыт. Вы помогли этому ребенку появиться на свет. Если бы не вы, и Минта, и ребенок погибли бы.
— Есть другие врачи, — упорствовал он.
— Без вас здесь не обойтись.
— Придет другой доктор, и вы не будете нуждаться во мне.
— А как же Мод? — спросила я. — Она вам нравится, и вы ей нравитесь.
— Это невозможно, — возразил доктор.
— Не правда, — воскликнула я. — Перестаньте драматизировать события и подумайте о Мод. Вы хотите сделать ее несчастной?
Он запротестовал, но я видела, что мои слова достигли цели.
Проходили дни, ребенку уже было две недели, он все еще оставался слабеньким, и ему требовались постоянный уход няни, а также внимание доктора. Это были удивительные недели. Я ухаживала за Минтой. Материнство изменило ее. Она, казалось, повзрослела и стала красивее, но в глазах так и не исчезла грусть.
Часто приезжал Франклин. Он сидел, беседовал с Минтой о поместье, о былых временах, расспрашивал о ребенке. Я думала, что он больше, чем Стирлинг, подходит в мужья Минте. Они были похожи так же, как я и Стирлинг.
Стирлинг тоже приезжал. Он сидел в комнате Минты, но чувствовали они себя оба неловко.
Однажды он и Франклин приехали в дом одновременно. Я оставила Стирлинга с Минтой, а мы с Франклином прошли в гостиную сыграть партию в шахматы.
Внезапно я вспомнила руку Линкса, переставлявшую фигуру, кольцо на его пальце. Я хранила это кольцо. Оно навевало столько воспоминаний.
Франклин спросил:
— Нора, ты выйдешь за меня замуж? Я отодвинулась от стола.
— Нет, Франклин, — твердо ответила я.
— Мне бы так хотелось этого, — спокойно сказал он.
Я улыбнулась, он поинтересовался, почему.
— Ты делаешь предложение так, будто приглашаешь на стаканчик шерри.
— Прошу прощения.
— Мне не стоило говорить этого.
— Ты всегда должна говорить мне то, что думаешь. Просто я странно выражаю свои чувства.
— Меня это привлекает.
— Я рад. Ты мне очень нравишься, и я надеялся понравиться тебе… Хоть немножко.
— Гораздо больше, чем немножко, но…
— Недостаточно, чтобы выйти за меня замуж?
— Мы очень разные, Франклин.
— Это делает брак невозможным?
— Ты хороший, аккуратный, твоя жизнь правильно налажена…
— Моя дорогая Нора, ты переоцениваешь меня.
— Ты никогда не совершишь необдуманного поступка.
— Разве это плохо?
— Это замечательно. Но к этому тяжело привыкнуть. Я просто хочу сказать, что мы слишком разные, и я не могу выйти за тебя замуж.
Я посмотрела на него, но перед моими глазами было другое лицо, — жестокое, страстное лицо человека, который имел власть надо мной, чего никогда не удастся Франклину. Даже теперь я не понимала своих чувств к Линксу. Брак с ним был порывом, но сейчас я тосковала по Стирлингу, потому что мы были созданы друг для друга. Почему я тогда вышла за другого!?
Но Франклин и я! Минта и Стирлинг! Линкс, как всемогущий Бог, заставил нас танцевать под свою дудочку, и мы закончили танец не с теми партнерами.
— Нет, Франклин, — твердо повторила я. — Я не могу выйти за тебя замуж.
Ребенок становился все более крепким, чего нельзя было сказать о Минте. С каждым днем она казалась все более болезненной, более хрупкой.
— Она не поправляется, — сказал доктор. — Она безразлична ко всему.
Чудесные блюда, которые готовила миссис Гли, не вызывали у нее аппетита. Миссис Гли чуть не плакала, когда они возвращались на кухню нетронутыми. Минту навестила Мод. Она принесла мед и желе из черной смородины. Мод сказала мне, что доктор сделал ей предложение.
— Оно было принято, конечно же, — сказала я. Она кивнула.
— Он все рассказал мне, и мы хотим удочерить Друсциллу. Разве это не чудесно? Мистер Херрик согласен.
Я рассказала об этом Минте.
— Все складывается хорошо, — уговаривала я ее. — Ты должна есть и поправляться. Как находишь сына?
— Ты можешь забрать его.
— Я! Как только ты поправишься, я вернусь в Австралию.
— Ты все-таки собираешься уехать?
Я заверила ее, что да. Она казалась очень грустной. Я сказала ей, что вернусь через несколько лет. Тогда, возможно, у маленького Чарльза будет сестренка или братишка. Она покачала головой.
Я, действительно, очень беспокоилась о ней. Мне было ясно, что что-то тяготит ее.
Меня измучила вина перед ней. Я все время думала о Минте. Иногда не могла заснуть целыми ночами.
