женщины. Есть одна такая... Катарина Парр... недавно овдовевшая. Кажется, ее мужем был Латимер? Он умер совсем недавно. Она добрая женщина и может стать хорошим примером для наших молодых девиц. Я хотел бы видеть ее при дворе почаще.
Кранмер опустил глаза. Он был похож на испуганного оленя, каждую минуту ожидавшего погони. Он видел падение Томаса Кромвеля и не мог забыть этого.
«Латимер! — подумал он. — Этот благородный лорд участвовал в «Паломничестве Милосердия», как и родственники Катарины Парр, Трокмортоны». Это были фанатичные католики, а Кранмер тщательно оберегал короля от влияния католиков. Впрочем, вдова Латимера недавно заинтересовалась новой верой, и это очень обрадовало Кранмера. Если король попадет под влияние протестантской жены, Кранмер будет просто счастлив, зато его враги — Норфолк, Гардинер и Райотесли — будут вне себя от злости. И Кранмер сказал:
— Ваше величество, мы можем повелеть, чтобы эта леди явилась ко двору.
Король кивнул.
— Пусть будет так, — сказал он. — Пусть будет так.
В комнате с дубовыми панелями в доме Латимера Томас Сеймур склонился, чтобы поцеловать ручку Катарины Парр.
— Я ждал этого момента с тех пор, как... с тех пор... — Сеймур поднял свои прекрасные глаза к лицу Катарины. Это был специальный прием — изобразить волнение, от которого не можешь найти слов. Этот прием всегда безотказно действовал на женщин, которых галантный кавалер, обычно никогда за словом в карман не лазивший, хотел улестить.
— Так с каких же пор? — быстро спросила Катарина.
— С тех пор, как видел вас в последний раз. — Он улыбнулся и, не выпуская ее руки, смело потянул ее за собой к скамье у окна. — Нравится ли нам жить в Лондоне, моя прекрасная леди, после скучного прозябания в Йоркшире?
— У меня в Йоркшире было столько забот, что жизнь не казалась мне скучной. — Но неужели вам, когда вы так благородно ухаживали за своим мужем, не хотелось вернуться ко двору?
— Нет, я была счастлива. Кроме...
— Кроме?
— Я вспомнила о том времени, когда жила во власти страха. Дня не проходило, чтобы не обмирала от ужаса, заслышав стук в дверь или увидев всадника, въезжающего в наш двор. Я смотрела в окно и думала: «Уж не гонец ли это от короля?»
— А ваш муж, он тоже дрожал вместе с вами?
— Нет. Он, похоже, ничего не боялся. Он был очень храбрым человеком.
— Он был смертельно болен, и все его силы уходили на борьбу со смертью, вот потому-то, как мне кажется, он и не боялся гнева короля.
— А потом... — сказала она, — король простил его.
— Королевское прощение! — рассмеялся Сеймур. — Улыбки короля похожи на апрельское солнышко, Кейт.
— Я слыхала, он грустит и тоскует сейчас.
— Король? Да. Он ищет себе жену.
— Спаси Бог ту несчастную женщину, на которую падет его выбор.
Сеймур в притворном ужасе поднял брови.
— Это измена, Кейт! — произнес он.
— Я знаю, что надо быть осторожной. Я сказала это необдуманно.
— Необдуманно? Мне тоже свойствен этот порок. Но вы говорите правду. Какая женщина захочет разделить с королем трон после того, как головка бедной малышки Ховард слетела с плеч!
— Бедное дитя! Такая молодая. Такая красивая... и такая ужасная смерть!
— Будьте осторожны! — Сеймур приблизил к ней свое лицо, понизив голос до шепота. — Говорят, господин Райотесли повсюду имеет своих шпионов. Вот что я вам скажу: при дворе люди шепчутся, спрашивая друг друга, на кого падет выбор короля. Королевское тело одряхлело. Когда-то он был рыкающим львом, теперь же он болен. Желания остались прежними, прежней осталась и стать, но теперь это — больной лев, который сидит в своем логове и зализывает израненные лапы. А ведь когда-то он водил других на охоту! Нынешнее положение сильно испортило его характер.
— Теперь вы говорите необдуманно.
— Я всегда поступал необдуманно, а теперь совсем потерял осторожность. И вы знаете почему? Потому что рядом со мной сидите вы. Вы прекрасны, как солнце на море, Кейт. Умоляю вас, держитесь подальше от алчущего взгляда короля.
Катарина рассмеялась:
— Вы меня разыгрываете. Я ведь уже два раза была замужем.
— Нет! Вы никогда по-настоящему не были замужем. Вы дважды были нянькой. Милорд Латимер по возрасту годился вам в деды.
— Он был добр ко мне!
— Добр к своей няньке! О, Кейт, вы не знаете, как вы красивы. И я снова прошу вас — старайтесь не попадаться королю на глаза.
— Но ведь мне уже тридцать лет.
— А выглядите на двадцать. Но не будем говорить о короле и его женитьбе. Давайте лучше поговорим о чьей-нибудь другой женитьбе.
Катарина пристально посмотрела на него. Она не осмеливалась поверить в то, во что ей так хотелось верить. Томас был так красив, так обаятелен, а она... она достигла уже своего тридцатилетия и дважды была вдовой, как только что напомнила ему. Нет, он найдет себе красивую, свежую молодую девушку.
— О чьей... чьей женитьбе вы говорите? — спросила она.
Томас обнял Катарину одной рукой и страстно поцеловал в губы.
— О моей собственной! — вскричал он.
— Вашей? — Катарина сделала попытку высвободиться, но очень слабую, поскольку именно этого ей и хотелось — сидеть рядом с Томасом, чувствовать на своих плечах его руки, слушать слова, которые она жаждала слышать больше всего на свете. — И с каких это пор... вы задумались о женитьбе?
— С той самой минуты, как увидел вас, — последовал ответ. — Именно тогда я и начал думать о браке.
— Вы забываете, что я совсем недавно стала вдовой.
— Нет, милая моя Кейт, вы не вдова, ибо никогда не были настоящей женой! Сиделкой — вот кем вы были, Кейт.
— Но... могу ли я думать о замужестве, когда тело моего мужа еще не остыло в гробу?
— Ба! Да ему просто повезло, что он умер своей смертью. Король никогда не прощает тех, кто выступал против него. А больному старику лучше умереть в своей постели, чем гнить в цепях, как, Констебль. Он был глупцом, ваш муж.
Но Катарина не могла позволить, чтобы о человеке, который был ее мужем, говорили такие слова, даже тому, кого она любила.
— Он делал то, что считал нужным, — с теплотой в голосе произнесла она. — Он всем сердцем верил в правоту римского дела и потому поддерживал его.
— Тот, кто поддерживает дело папы римского против короля — просто дурак, ибо он живет в пределах досягаемости королевского гнева и вне досягаемости папской помощи.
— Не все такие честолюбивые, как сэр Томас Сеймур.
— Кто честолюбив?! Я?!
Катарина отодвинулась от него и с холодком в голосе произнесла:
— До меня дошел слушок, что вы невероятно честолюбивы и намерены вступить в брак по расчету.
