Джин Плейди
Тайный брак
Глава 1
АББАТСТВО БЕРМОНДСЕЙ
Они привезли меня в аббатство Бермондсей как пленницу. Им удалось раскрыть нашу тайну, нашу тайную жизнь. Они надругались над нашим счастьем. Случилось то, чего мы боялись и чего со страхом ждали раньше, каждый день, каждый час. Господи, обереги от этих убийц моих любимых. Господи, не оставь своей милостью мужа и детей.
Они отняли у меня Оуэна. Я не знаю, что они теперь с ним сделали. От ужаса я цепенею. Они также разлучили меня с моими малютками: Эдмундом, Джаспером, Оуэном — моими милыми сыновьями, и с прелестной крошкой Джесиной, моей дочерью. Мой Бог, я задыхаюсь от горя. Где они, мои дети, здоровы ли? Как им у чужих людей? Да и живы ли они? Их нельзя было забирать от матери — они слишком малы. Но их забрали. Увезли от меня. И навсегда…
Зачем? Разве они причинили кому-то вред?
Я не раз говорила Оуэну: «Прежде я всегда делала то, чего хотели другие. Потому что знала: дочерям королей суждено со смирением принимать судьбу, выбираемую кем-то для них. Так я и вела себя, сыграв отведенную мне роль в объединении моей несчастной, измученной страны с Англией. Я выполнила эту миссию. Почему же теперь я не могу сама решать, как мне жить? Почему?! Что плохого я делаю?»
Оуэн обычно утешал меня, но в душе он беспокоился за меня, за наших детей, я знала это… О, каким он был смелым! Каким благородным! Как чист и искренен сердцем! Как заботился обо мне! О детях!
Непередаваемое чувство восторга и упоения охватило нас, когда мы поняли, что должны быть вместе. Помню и постоянный страх разоблачения, страх, что нас предадут. Большинство придворных стали моими друзьями, но ведь среди них могли оказаться соглядатаи. От этого никуда не денешься.
Временами я пыталась убедить и себя, и Оуэна, что опасаться, в сущности, нечего. «Я теперь ничего не значу, — говорила я ему. — Никто мною не интересуется. Особенно после того, как они забрали у меня юного Генриха. Он навсегда потерян для меня, Оуэн, разве не так?.. Да, я знаю, он король Англии. Король- мальчик. Такова доля всех королевских детей: их забирают у матерей, у тех, для кого в них сама жизнь… Но у меня сейчас новая жизнь, с тобой, Оуэн… И я буду ею жить… Я хочу этого…»
Так оно и было… долгие годы… Ослепленные своим счастьем, мы считали себя в безопасности. Нам хотелось так считать. Мы пытались убедить в этом друг друга… И временами нам удавалось.
Наверное, мы оставались слишком беспечны… Наверное…
Теперь поздно об этом говорить.
И вот я здесь в одиночестве, пленница, потерявшая все, обезумевшая от горя. Они же притворяются, что это не так.
«Королева Екатерина изволит отдыхать в аббатстве Бермондсей, потому что у нее слабое здоровье». Вот что они говорят.
А почему мне, королеве, стало хуже? Не интересовались? Да потому, что они разлучили меня с супругом… Ведь Оуэн — мой супруг, что бы они ни говорили!.. Сначала они отняли у меня первого ребенка, Генриха, короля Англии. Потом забрали всех детей, которых я так люблю!.. Каким же может быть мое здоровье? Я умираю от горя. Если бы вся семья собралась вместе, я бы сразу поправилась. Но такого не будет… Они не позволят… Никогда.
Меня сослали сюда, я здесь в заточении. Мое прибытие ознаменовали колокольным звоном, но мне слышались заунывные звуки похоронного звона на моем погребении. Настоятельница монастыря вышла мне навстречу. Она дала свое благословение и окропила святой водой. Потом меня провели в церковь, где я стояла перед распятием и горячо молилась об освобождении Оуэна, о возвращении мне детей. Господи, смилуйся надо мной.
После молебна настоятельница заверила, что мой приезд для нее великая честь и все будет сделано, чтобы пребывание в аббатстве Бермондсей оказалось для меня как можно приятнее.
Но я здесь узница. В этом нет сомнения. Настоятельница прекрасно знает, что меня оторвали от всех, кого я люблю. Однако приличие должно быть соблюдено — как полагается. Я, королева Англии, прибыла сюда на отдых, оказав этим огромную честь аббатству.
Не могу сказать, что меня лишили всех удобств, они здесь есть, но достаточно простые, как и подобает монастырю. Впрочем, я согласилась бы жить в куда худших условиях, лишь бы с моей семьей, с Оуэном.
Тоска по нему и детям вгрызается в сердце, убивает душу.
Я ведь еще не стара. Некоторые посчитали бы — в расцвете лет. Тридцать пять — разве это так много? Но жизнь моя окончена, я чувствую это.
Часто просыпаясь по ночам, вытягивая руку, я хочу дотронуться до Оуэна… Но там пустота. И тогда меня охватывает безмерное отчаяние.
«Где ты, Оуэн? — почти кричу я. — Что станет с нами со всеми?!» Меня окружает мир и покой монастыря. Но мою душу точит страдание. Я завидую этим молчаливым, одетым в черное людям, которые снуют по монастырскому двору, чья жизнь четко определяется звоном колоколов. Я уже знаю, что предстоит им делать после каждого перезвона. Слышу, как они поют, вижу, как работают в саду, на огороде… Как я завидую им!
Я постоянно жду вестей. Хоть каких-либо сообщений. Я истосковалась по ним, но их нет. Никаких. Я заперта внутри собственного отчаяния.
Как долго тянутся дни! Я думаю о прожитой жизни, о том, что привело меня в аббатство Бермондсей, в обитель одиночества. Вспоминая прошедшие дни, заново переживаю их. И тогда не успеваю оглянуться, как звон колоколов сообщает о конце очередного дня.
Но я хочу перенестись совсем далеко в прошлое, к самому началу. А затем пройти всю жизнь шаг за шагом. Я буду писать обо всем, стараясь ничего не упустить — ни одного события, ни одной мысли. И все время буду спрашивать себя — что привело к такому повороту в жизни? Что сделало меня узницей аббатства Бермондсей?
Глава 2
«ОТЕЛЬ ДЕ СЕН-ПОЛЬ»
Мое детство. Я помню мрачный, холодный, продуваемый всеми ветрами особняк «Отель де Сен-Поль». Здесь в то время содержался человек, известный всей Франции как Карл VI, прозванный Безумным, в отличие от своего отца Карла V Мудрого.
В «Отеле» жили и шестеро его детей — Луи, Жан, Мари, Мишель, я — Екатерина (Катрин), и самый младший — Шарль. По сути, мы никому не были нужны, особенно матери, она не знала, что с нами делать, и постаралась запереть нас в «Сен-Поле» покрепче, подальше от себя. С ее жестокостью и равнодушием предстоит столкнуться каждому из нас.
Пока же мы все старались оберегать маленького Шарля. Он постоянно ковылял за нами с просительным выражением лица, не понимая, почему ему холодно и голодно. Мы все страдали от постоянного недоедания. Боже, как нам все время хотелось есть. Даже жидкого супа на всех не хватало, и с каждым днем он становился водянистее. Луи не раз осмеливался просить добавки, он ведь носил титул дофина, наследника престола, и поэтому простодушно считал, что достоин большей порции. Однако ему отвечали, что еды больше нет, на этом его привилегии кончались.
Наша наставница часто перешептывалась с нянькой.
— Стыд и срам, — слышали мы неоднократно. — Бедные малютки… Что же она себе позволяет?..
