Рогер прижал палец к губам и отступил в тень. Юлиан последовал за ним. Рогер достал из кармана старомодные карманные часы и открыл крышку.
— Он должен быть еще там. Но недолго.
— Он? — переспросил Юлиан. — О ком ты говоришь?
Рогер только улыбнулся и ничего не ответил, но ответ уже и не требовался, потому что полог палатки мадам Футуры откинулся в сторону, и оттуда вышел не кто иной, как отец Юлиана! Он был одет в простую рабочую куртку и брюки из грубой ткани, волосы у него были длиннее, чем привык видеть Юлиан, но все же это был его отец!
Юлиан автоматически шагнул к нему, но Рогер довольно грубо удержал его за локоть.
— Ты что, забыл, что ты мне обещал! — шикнул он. — Мы только наблюдаем, больше ничего. Больше ничего!
В этот момент полог палатки еще раз отлетел в сторону, и оттуда выбежала старая женщина в пестром цыганском наряде и схватила отца Юлиана за рукав.
— Подождите! — крикнула она. — Одну минуту!
Отец Юлиана хотел вырваться, но старая женщина удерживала его на удивление цепко. Она кричала пронзительно, взволнованно, почти истерично:
— Не делайте этого! Мой шар предвещает великую беду! Отступитесь от вашего решения, умоляю вас!
Отец Юлиана гневно выдернул руку.
— Что за глупости? — вне себя крикнул он. — Оставьте меня в покое! Вы же получили свои деньги, разве не так?
— Дело не в деньгах! — простонала ясновидящая. Она достала из кармана несколько монет. — Вот, я верну вам ваши деньги, чтобы вы видели, что мне не до шуток! Послушайте меня! Не делайте того, что вы задумали! Будет великое, ужасное несчастье! Вам и другим! Многим другим!
Она говорила таким заклинающим тоном, что отец Юлиана и в самом деле какое-то время колебался. И может быть, он заговорил бы с ней, если бы в эту минуту из темноты не появился еще один человек, так же хорошо знакомый Юлиану.
Гордон с одного взгляда вник в ситуацию и приказал старой гадалке:
— Сейчас же убирайтесь, иначе будет плохо!
— Но...
— Мне что, позвать полицию, чтобы вас арестовали?
— Но я же ничего не сделала! — в замешательстве сказала мадам Футура.
— О, я припоминаю кое-что, — с улыбкой ответил Гордон. — Во всяком случае, достаточно, чтобы доставить вам много неприятностей. А теперь отстань и поищи себе другого дурака!
— Прошу вас! — умоляла мадам Футура. — Скажите вашему другу, пусть не делает этого! Случится ужасное...
Гордон угрожающе занес руку, и гадалка испуганно смолкла. Потом повернулась и исчезла в палатке.
— Ты совсем с ума сошел? — напустился Гордон на отца Юлиана. — Что ты ей рассказал?
— Ничего! Клянусь, я не сказал ей ни слова. Но она... она, похоже, что-то знает!
— Ах! — язвительно сказал Гордон. — Уж не настоящая ли она ясновидица? Черт возьми, я тебя везде разыскиваю, с ног сбился, а ты теряешь время на чепуху!
— Я не уверен, что это чепуха, — заколебался отец. — Может, лучше дать отбой? Хотя бы на сегодня. То, что она сказала...
— Еще чего! — возмутился Гордон. — Это самая великая вещь, какую мы когда-либо затевали, а ты хочешь дать отбой только потому, что какая-то сумасшедшая старуха...
Он смолк на полуслове, Юлиан слишком поздно догадался, в чем причина его внезапного молчания. Рогер рядом с ним испуганно втянул ноздрями воздух, и его как ветром сдуло. Юлиан замешкался, и Гордон в два прыжка очутился рядом с ним.
— Эй! Кто это у нас тут? Шпионишь, парень?
Юлиан попытался вырваться, но Гордон вцепился в него еще крепче.
— Пусти! — крикнул Юлиан. — Мне же больно!
Гордон засмеялся:
— Слушай, парнишечка, сейчас я сделаю тебе еще больнее, если ты не скажешь мне, кто ты такой и чего здесь вынюхиваешь!
— Я не вынюхиваю! —жалобно пискнул Юлиан. От боли у него выступили слезы. — Проклятье, Мартин, да отпусти же меня! Ты мне руку сломаешь!
Гордон удивленно поднял брови и развернул его лицом к свету.
— Мы что, знакомы? — спросил он.
Юлиан чуть не рассмеялся, ему помешала боль в плече.
— Ты шутишь? Мы... — И он смолк, потому что увидел лицо Гордона. На нем читались растерянность, гнев, подозрение, любопытство — но только не узнавание!
Какая-то часть сознания Юлиана хорошо понимала, что это значит, но другая часть просто отказывалась это принять. Ни Гордон, ни отец
Гордон так затряс его плечо, что у Юлиана заклацали зубы.
— Сознавайся честно, парень! Или тебе придется узнать меня совсем с другой стороны!
В его руке сверкнуло лезвие финского ножа, и сердце Юлиана больно прыгнуло в груди.
— Эй, полегче! — Отец Юлиана положил руку на плечо Гордона. — Мальчишка просто любопытный. Он никому не скажет!
— Еще бы, ведь я перережу ему горло, — свирепо произнес Гордон.
— Да он и не слышал ничего. Кроме того, побереги злость. Нам еще дело предстоит, ты забыл?
Юлиан смотрел на отца, не веря своим глазам. В горле у него стоял ком, и не только из-за ножа, который Гордон все еще держал наготове. Отец не узнавал его!
— Отпусти его! — продолжал отец. — Малыш сейчас наделает в штаны, ты что, не видишь? Никакой опасности для нас он не представляет.
— Ну ладно. — Гордон дал Юлиану пинка, от которого тот растянулся на земле, и еще раз пнул его в ребра. Юлиан охнул от боли. — Но если я тебя еще раз застукаю — зарежу, понял?
— Да. — Юлиан хватал ртом воздух.
— И помни свое слово, — посоветовал на прощанье Гордон.
Они вместе с отцом Юлиана исчезли во тьме. Мальчик пошевельнулся только тогда, когда из тени вышел Рогер и опустился рядом с ним на колени.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да. — Юлиан сжимал рукой ребра. Было очень больно, но еще больнее было то, что ударил его Гордон. И ножом он размахивал не просто чтобы попугать. Гордон зарезал бы его без зазрения совести, если бы за него не вступился отец!
— Ты мог бы сейчас валяться здесь мертвым, ты хоть понимаешь это?
Юлиан с трудом встал на ноги. Каждый вдох причинял новую боль.
— Если бы не мой отец...
— Этот человек не твой отец, — серьезно сказал Рогер. — Еще не твой отец. Кроме того, не заблуждайся на его счет. Он тоже скор на руку, когда держит в ней нож. Просто он чуть поумнее своего друга. Не хватало им только лишнего шума.
— Мой отец? — недоверчиво спросил Юлиан. — Ты с ума сошел!
— Да лучше бы сойти. — Рогер глубоко вздохнул. — Это больно узнавать, я понимаю. Я предупреждал, что тебе не понравится то, что ты увидишь. Боюсь, конец этой истории понравится тебе еще меньше.
Юлиан долго молчал. Потом решился. Что бы ни пришлось ему увидеть, это все же лучше неизвестности, которая мучила его.
— Ну хорошо, — сказал Рогер. — Только не сейчас.
