Впрочем, Конан Дойл чуть было не убил своего литературного героя раньше. Устав от этого персонажа, Конан Дойл написал, что 4 мая 1891 года знаменитый сыщик упал в бурные воды Рейхенбахского водопада у швейцарской деревушки Мейринген, потянув за собой своего заклятого врага, преступного профессора Мориарти.
Реакция читателей была беспрецедентной — они устраивали демонстрации перед домом Конан Дойла и его издательством, посылали ему возмущенные письма и угрозы с требованием: «Верни нам Шерлока Холмса!» Даже собственная мать написала Конан Дойлу: «Ты, подлец, как ты мог так поступить?» В конце концов Конан Дойл сдался, и Холмс, выбравшись из водопада, продолжил свое победное шествие.
Неотъемлемыми атрибутами Холмса были его кепи и трубка. А вот знаменитый плащ в клеточку он надевал только в том случае, когда выбирался из города. Кроме того, Шерлок Холмс любил играть на скрипке и время от времени, в перерывах между распутыванием дел, от скуки нюхал и колол кокаин.
Шерлока Холмса постоянно сопровождал его друг и помощник доктор Джон Д. Ватсон, который, как и сам Конан Дойл, изучал медицину, служил военврачом в Афганистане и получил там тяжелое ранение. В последние годы, отдалившись от Холмса, доктор Ватсон завел врачебную практику в Лондоне. Он был женат дважды, в то время как Холмс все время оставался холостым.
Умри, колдун!
Лицо было разрублено на две части. Зияющая рана тянулась от подбородка ко рту, разделяя губы и нос на две аккуратных половины, в результате чего в области лба образовался большой треугольник шириной в ладонь. Через это треугольное отверстие можно было бы разглядеть содержимое черепа человека, вот только в черепе не было ни мозга, ни наполненных кровью артерий и вен, ни плоти. Голова этого создания представляла сложное переплетение проводов, изогнутых дисков и вращающихся шестеренок.
Чудовищная фигура медленно приближалась. Ее движения были угловатыми и неловкими. Пол под ее ногами натужно скрипел. Уставившись на чудовище, я замер, парализованный страхом. Но не только страх не давал мне двигаться. Было еще что-то такое, чего я в первое мгновение даже не смог объяснить себе.
Страшное создание приблизилось, остановившись у моей кровати. Оно медленно повернуло голову, и я услышал тихое жужжание шестеренок. Разрубленное на две половины лицо склонилось набок, и в искусно разрисованных стеклянных глазах вспыхнул мрачный красный огонек.
И в это мгновение я узнал его. Это был Говард!
По крайней мере, это создание напоминало мне Говарда.
Лицо его, состоящее не из плоти, а из какого-то непонятного материала, в точности соответствовало лицу Говарда, и все же это был не Говард, и даже не человек, не живое создание, а машина, совершенная кукла в человеческий рост, которая пришла сюда, чтобы убить меня!
Ужас придал мне сил, и я в отчаянии изогнулся на кровати. Я по-прежнему не мог двигаться, но от рывка одеяло сползло в сторону, и я по меньшей мере увидел, что меня сдерживает. Я был связан. Тонкое переплетение серебристых нитей, казалось, вырастало из простыни, удерживая меня на кровати. Эта сеть так плотно прилегала к моей ночной рубашке, что кое-где на белой ткани показалась кровь. Странно, но боли я не ощущал.
Чудовищная карикатура на Говарда склонилась надо мной, и я, увидев ее руки, завопил от ужаса. Это не были руки человека. Ко мне тянулись оснащенные когтями стальные кости, которые, казалось, забыли покрыть плотью. Наблюдая за тем, как они приближаются ко мне, я все отчетливее чувствовал их нечеловеческую силу.
Я проснулся от собственного крика и, подхватившись на кровати, закрыл лицо руками. Мне хотелось защититься от кошмарного видения, которое, отыскав путь в реальность, заставляло меня по-прежнему испытывать страх. Часть моего сознания принимала все это лишь как ужасный сон, другая же часть кричала об обратном. Сон был невероятно реалистичным, так что мне с трудом удалось сохранить самообладание.
Через какое-то время я отнял ладони от лица. Сердце выскакивало из груди, а ночная рубашка липла к телу. Постельное белье было влажным от пота, одеяло сползло на пол — наверное, я, словно ребенок, сучил ногами во сне.
— Спокойно, старина, — пробормотал я. — Это был всего лишь сон. Нет никаких причин нервничать.
Признаться, я так и не справился со своим страхом, он никуда не исчез, и, когда я, усевшись на кровати, спустил ступни на пол, ноги у меня так дрожали, что я едва сумел встать. Я подозрительно огляделся, осматривая темную комнату. Все вокруг оставалось таким, каким оно было с тех пор, как я въехал в этот дом. И все же…
Возможно, это объяснялось последствиями кошмара, но на мгновение привычные вещи вдруг показалось мне какими-то ненастоящими, неправильными. Мебель стояла на своих местах, каждое пятнышко на обоях было таким же, как и раньше, но при этом ощущение «ненатуральности» возрастало. Создавалось впечатление, будто реальность деформировалась, переместившись в пространство, где обитали кошмары и свило свое гнездо безумие. Я не мог распознать ничего необычного, но я чувствовал
Дверь в комнату распахнулась, и я увидел невероятно бледную миссис Уинден, сжимавшую в правой руке газовую лампу.
— Что произошло? — взволнованно спросила она.
— Произошло? — удивился я, не сразу догадавшись, о чем она говорит.
— Вы кричали, Роберт, — объяснила Мэри. — Я как раз шла в кухню, собираясь налить себе стакан молока, и тут услышала, как вы кричите. — Она обвела комнату настороженным взглядом, как будто боялась, что на нее из темноты выпрыгнет какое-нибудь чудовище.
— Ничего страшного, — ответил я. — Мне просто приснился кошмар. Ужасный кошмар. Но теперь все уже позади.
Интонация, с которой я произнес эти слова, явно свидетельствовала о том, что на самом деле все далеко не позади, и миссис Уинден не была бы миссис Уинден, если бы не услышала этого в моем ответе. Уставившись на меня, она удивленно приподняла брови, и я понял, что опасение в ее взгляде теперь было вызвано совсем другой причиной, хотя от этого оно не уменьшилось.
— Всего лишь кошмар? — повторила она.
Кивнув, я внезапно вспомнил, что стою перед ней в ночной рубашке, и поспешно потянулся за халатом. Мэри не сводила с меня глаз, и я чувствовал на себе ее взгляд, когда, поспешно отвернувшись, завязывал пояс.
— Вы себя хорошо чувствуете, Роберт? — спросила она.
Я снова кивнул и тут же покачал головой, а затем пожал плечами.
— Сам не знаю, — признался я. — Но думаю, что да. В конце концов, это был лишь сон, пусть и весьма реалистичный. — Я вымученно улыбнулся.
— Может, вы хотите рассказать мне его? — осведомилась Мэри. — Иногда это помогает.
— Нет. Вот этого я как раз совершенно не хочу. — Мои слова прозвучали резче, чем я ожидал, и поэтому, виновато улыбнувшись, я добавил: — Простите меня, Мэри, я просто…
— Вы нервничаете, я понимаю, — торопливо произнесла миссис Уинден. — Но это уже не первый такой сон за последние дни.
— Ну конечно, — ответил я. — Сны снятся всем. К тому же каждую ночь.
— Чепуха! — Мэри недовольно отмахнулась и, поставив лампу на комод, подошла ко мне. — Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, Роберт. — Миссис Уинден была ниже меня на целую голову, но все же в ее присутствии я сам себе казался маленьким и беспомощным. — Что произошло? Вы по-прежнему беспокоитесь об этой мертвой девушке, Веронике Рошель?
