— Да, слуги ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, — подтвердил Некрон. — Но не в качестве моего вассала, а в качестве союзника. Что дурного в том, чтобы работать со мной? Я не потребую от вас ничего, что противоречило бы вашей глупой человеческой сущности. Я не стану просить вас кого-то убивать или причинять кому-то горе. Что плохого в ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ? — Сузив глаза, он чуть наклонился вперед и спросил: — Вы христианин, Роберт?
Я кивнул.
— Глубоко верующий человек?
— Если вы хотите спросить, хожу ли я в церковь, то нет, — ответил я. — Но у меня есть вера.
— Вера в Бога, которого вы никогда не видели и о действиях которого даже не имеете представления, — продолжил Некрон. — Вера в жестокого равнодушного Бога. Я мог бы убить вас сейчас, Роберт. Вы могли бы умереть в пустыне от жажды, погибнуть достойной жалости смертью, и ваш Бог не шевельнул бы и пальцем для того, чтобы спасти вас. Я же предлагаю вам кое-что другое. Я предлагаю вам служить богу, которого вы можете увидеть, богу, с которым вы можете встретиться и поговорить. И он вам ответит! И за веру в него он не потребует ничего, Роберт. Вам не нужно ничего делать, чтобы добиться его расположения. Все, в чем мы по-настоящему заинтересованы, это ваше бездействие.
— И все? — Я усмехнулся.
— И все, — подтвердил Некрон. — Прекратите бороться с нами.
— Он лжет, — спокойно сказал Сидящий Бык.
Некрон перевел взгляд на Сидящего Быка, и на мгновение его лицо исказилось от ненависти, но затем ему вновь удалось взять себя в руки. Впрочем, мне не нужны были подсказки Сидящего Быка, чтобы увидеть нестыковку в речах Некрона.
— Если все обстоит именно так, то почему бы вам просто не убить меня, Некрон? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.
Некрон в ярости уставился на меня, но затем кивнул.
— Ну ладно, — раздраженно произнес он. — Это не все. Вы правы, Роберт. Есть кое-что, в чем мне действительно нужна ваша помощь. Но эта помощь потребуется не сейчас. Возможно, пройдет пятьдесят лет, пока вы разовьете свои задатки настолько, чтобы они могли мне пригодиться. Возможно, сто. А может, это время не наступит никогда. Как бы то ни было, до этого момента я предлагаю вам жизнь в счастье и безопасности. Хорошенько подумайте над ответом, Роберт. Счастливая человеческая жизнь — это больше, чем получают многие люди. — Он улыбнулся одними уголками губ. — А когда придет время, вы всегда сможете передумать.
— Один раз попадешься на его уловки, и с тобой все кончено, Роберт, — с невозмутимым видом предупредила меня Тень.
На этот раз Некрон предпочел смолчать. Но зато он сделал кое-что другое.
Выпрямившись, он резко повернулся и вытянул руки над гробом, в котором лежала Присцилла. С его пальцев посыпалась какая-то серебристая пыль и, попав на затуманенное стекло, начала просачиваться внутрь.
Через полминуты девушка, лежавшая в гробу, открыла глаза.
В сумерках появился мягкий ветерок, принесший мелкий песок и пыль. Воздух был наполнен неприятным шуршанием и шорохами, и создавалось впечатление, будто множество жуков потирают лапки.
Тамплиеры подняли щиты, закрывая лица, чтобы песок не попадал им в глаза. Вперед продвигались с трудом. Песок, казалось, засасывал в себя; воины проваливались в него по щиколотку, а пару раз кое-кто даже попал в зыбучие пески и едва не погиб. В последний момент товарищам удалось их спасти.
Они шли уже час, но сумели преодолеть не больше двух миль. Судя по всему, скорость их продвижения могла лишь замедлиться, так как буря набирала силу, а с темнотой на землю опустился холод, что ослабило рыцарей, распаренных дневным жаром.
Де ла Круа предложил остановить ветер, но Балестрано запретил ему использовать свою силу, хотя это наверняка принесло бы воинам определенное облегчение. Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас нельзя задействовать особые способности четырех магистров. Если они хотели получить хоть какой- то шанс на то, чтобы добраться до Драконьего Замка Некрона живыми, следовало скрывать свою истинную мощь. К тому же магистрам нужно было беречь силы, которые им понадобятся в дальнейшем.
Балестрано, стараясь заставить себя думать о чем-нибудь другом, немного опустил тяжелый деревянный щит и окинул взглядом фон Шмида и трех других магистров. Они шли в нескольких шагах впереди него, что противоречило приказу Великого магистра. Впрочем, Балестрано был готов к этому. Даже строй, которым они шли, не был случайным. Балестрано настоял на том, чтобы с ним обращались так же, как и со всеми остальными рыцарями, но, конечно же, подобные требования были лишь пустыми словами. Хотя Великий магистр относился к ним всерьез, никто не собирался выполнять эти требования. Фон Шмид, де ла Круа, ван Вельден и Хейворти готовы были пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти его.
Как и тридцать воинов, выбранных Хейворти для личной защиты Балестрано. Лучшие из лучших.
И все же с каждым шагом, по мере того как они двигались на восток, углубляясь в пустыню, Жан Балестрано ощущал нарастающее беспокойство. Это не был страх перед смертью или неведомыми чудовищами и ловушками Некрона, а какой-то новый, ранее не испытываемый Великим магистром страх, прилетевший к нему с ветром, заползший на паучьих лапках в его душу и отравивший ее. Этому страху тамплиер не мог сопротивляться. Балестрано даже не был уверен, действительно ли этот страх связан с Некроном. Возможно, он просто боялся пустыни, о которой ему рассказывал ван Вельден.
Из авангарда колонны донесся пронзительный крик, сменившийся визгом. Взрезав ясный ночной воздух, он оборвался с пугающей внезапностью. И тишина, последовавшая за ним, была еще страшнее. Но эта тишина длилась лишь секунду. Послышался второй крик, третий, четвертый.
Резко остановившись, Балестрано опустил свой щит. Колонна замерла, и стало слышно, как где-то впереди под покровом ночи двигались чьи-то тела. Тяжелые подошвы шуршали, проваливаясь в песок, раздавались чьи-то возгласы и звон металла. Крики не прекращались.
Кто-то преградил Балестрано путь, когда он попытался выбежать вперед.
— Оставайся здесь, брат, — услышал он голос фон Шмида. — Брат Руперт и брат Нильс отправились в голову колонны.
Балестрано хотел обойти герцога, но фон Шмид не пропустил его. Вид у него был настолько решительный, что Балестрано понял: брат Бото готов даже применить силу, чтобы не подвергать жизнь Великого магистра опасности. Крики не затихали.
— Что там происходит? — спросил Балестрано. — На нас что, напали?
Фон Шмид, прислушавшись, покачал головой. Несмотря на темноту, Балестрано увидел страх, вспыхнувший в глазах магистра.
— Нет, — прошептал брат Бото. — Это не… нападение. Это… — Замолчав, он уставился широко раскрытыми глазами в одну точку и вдруг вздрогнул. — Пойдемте, — выдохнул он.
Они побежали вперед. К ним присоединились Андре де ла Круа и тридцать воинов элитного отряда.
Строй войска был нарушен, превратившись в настоящий хаос. Около двух сотен человек толпились у подножия большой пологой дюны. Возбужденные голоса разрывали тишину ночи. Фон Шмиду и его тридцати воинам пришлось распихивать людей, чтобы Балестрано мог пройти сквозь толпу.
Дойдя до подножия дюны, Жан Балестрано понял, почему фон Шмид испугался.
Ван Вельден и Хейворти сидели на корточках на песке, а прямо перед ними лежали трупы четырех тамплиеров с перерезанным горлом. Балестрано склонился над ними, и в это мгновение брат Хейворти, набрав пригоршню песка, вытер кровь с лезвия своего меча. Балестрано догадался, что это он убил четырех рыцарей. Не желая верить в происшедшее, Балестрано с ужасом уставился на магистра войны, а затем пошел вперед, но тут Хейворти предостерегающе поднял руку.
— Не иди дальше, — сказал шотландец. — Или с тобой случится то же самое, что и с этими четырьмя. — Он мотнул головой в сторону трупов, и глаза его потемнели от боли. — Для них уже не было спасения.
— Но что… что произошло? — беспомощно пробормотал Балестрано.
