Он начал шевелиться, когда я вытащил его из-под кучи бумаг и сломанных полок. Я осторожно прислонил его спиной к стене и ощупал рану у него на груди.
Она оказалась менее опасной, чем я подумал в первый момент. Очень глубокая и болезненная, но не угрожающая жизни.
— Все в порядке? — тихо спросил я.
Говард простонал, поднял руку ко лбу и вдруг тихонько засмеялся.
— Конечно, — пробормотал он. — Конечно, все в порядке, ты шутник. — Он оттолкнул мою руку в сторону, встал и некоторое время стоял неподвижно, как будто был не уверен, что у него хватит сил идти самостоятельно. Потом, ссутулившись, двинулся к Шэннону и опустился рядом с ним на колени.
Его пальцы дрожали, когда он переворачивал неподвижное тело Шэннона и расстегивал его рубашку.
— Что ты делаешь? — удивленно спросил я.
Говард ничего не ответил, а начал сантиметр за сантиметром ощупывать обнаженный торс Шэннона Сначала я подумал, что он ищет раны, но быстро понял, что это не так Говард искал что-то другое. Что-то совершенно конкретное.
— Черт побери, что ты делаешь? — спросил я.
Говард поднял голову, недовольно нахмурил лоб и, как бы прося его не беспокоить, отмахнулся. Он тщательно осмотрел грудь Шэннона, руки, шею и даже спустил с него брюки, чтобы осмотреть бедра.
Наконец он опустил тело Шэннона, встал и принялся затаптывать небольшие язычки пламени, то и дело вспыхивавшие во многих местах комнаты.
Шэннон очнулся, когда мы отнесли его назад в его каморку и наспех обработали ему рану. Как и у Говарда, ранение Шэннона было неопасным, но очень глубоким, а его лоб пылал от лихорадки.
Но когда он открыл глаза и посмотрел на меня, его взгляд был ясен.
— Теперь… ты во второй раз спас мне жизнь, Джефф, — пробормотал он. — Думаю, я… теперь твой должник.
— Ерунда, — возразил я. — если серьезно, то мы квиты. Сегодня утром ты спас мне жизнь.
Шэннон покачал головой. Движение было слабым, но очень решительным.
— Я знаю… знаю, что произошло, — тихо прошептал он. — В… реке. Ты… победил колдуна. Он… он преследовал меня, Джефф. Он хотел меня… убить.
— Он? — вмешался Говард, прежде чем я успел ответить. — Кто он, Шэннон?
Шэннон молчал. Казалось, что он только сейчас заметил присутствие Говарда.
— Ты можешь ему доверять, — быстро сказал я. — Он мой хороший друг.
Шэннон на мгновение задумался. Потом он кивнул.
— Я думаю, я… должен рассказать тебе правду, — пробормотал он. — Этот человек у реки… ты помнишь имя, которое я тебе называл.
— Вашего друга? — поспешно спросил Говард.
— Этого Рэвена?
— Крейвен, — тихо поправил его Шэннон. — Роберт Крейвен. Я… обманул тебя, Джефф. Крейвен мне не друг. Я… здесь, чтобы уничтожить его.
Его слова меня не удивили. Действительно, нет. Я все время подозревал это.
— Уничтожить? — переспросил Говард. Его голос звучал сдавленно, а в глазах горел предостерегающий огонек, когда он посмотрел на меня.
— Он… колдун, — пробормотал Шэннон. Он задрожал. Я почувствовал, что он снова начал терять сознание.
— Остерегайтесь… его, — прошептал он слабеющим голосом. — Мужчина сегодня у реки, Джефф, это… это был Крейвен. Мужчина с белой прядью. Он… знает, что я здесь. Он попытается… убить меня. Остерегайтесь… Роберта Крейвена.
Его голос прервался. Он откинулся назад, закрыл глаза и мгновенно погрузился в сон.
Прошло довольно много времени, прежде чем Говард нарушил гнетущую тишину, воцарившуюся в маленькой комнате.
Он вздохнул, устало выпрямился и странно посмотрел на меня.
— Он принимает твоего отца за тебя… а тебя за своего друга, — тихо сказал он таким тоном, от которого у меня мороз пробежал по спине. — Мне кажется, у тебя возникла проблема, Роберт.
КНИГА ВТОРАЯ. Проклятие Иннсмаута
Ночь была тихой и почти бесконечной, и когда наступил рассвет, утреннее солнце казалось слишком ярким и слепящим.
Ларри Темплз знал, что этот день будет плохим — для него, для Джейн и для всего Иннсмаута. Он всю ночь провел в молитвах, умоляя Господа Бога пощадить его. Но когда из соседней комнаты раздался первый слабый крик новорожденного, а несколько мгновений спустя открылась дверь и Ларри взглянул в глаза врача, он понял, что его молитвы не были услышаны. Проклятье, которое уже много поколений лежало на Иннсмауте, снова исполнилось…
Тем не менее он встал, шаркая ногами, обошел стол и потянулся к дверной ручке. Но не успел Темплз прикоснуться к ней, как врач загородил ему дорогу и покачал головой; мягко, но настойчиво и, пожалуй, даже с некоторой горечью.
— Нет, Ларри, — сказал он очень тихо усталым голосом человека, совершенно выбившегося из сил. — Не входи. По крайней мере… не сейчас.
Ларри знал, что доктор Мейн прав — зачем входить и еще больше мучить себя и Джейн? Правда не исчезнет, если закрыть на нее глаза.
Но иногда это помогало.
— Это мальчик, не так ли? — прошептал он.
Мейн кивнул, не глядя на него. Его лицо было бледным, а в глазах застыл ужас, который сказал Темплзу больше, гораздо больше, чем все, что доктор мог бы ему рассказать
Он судорожно сглотнул. Казалось, у него в горле застрял твердый, колючий комок, когда он заговорил снова.
— Все… так плохо?
Мейн вздохнул. Затем выпрямился, устало провел ладонью по глазам и наконец посмотрел ему в лицо, стараясь при этом избегать взгляда Темплза.
— Он… будет жить, — сказал он тихо. — И, насколько я могу судить, он умственно здоров.
Ларри рассмеялся, но это прозвучало скорее как крик.
— Умственно? — горько повторил он. — Как прекрасно. Вы полагаете, он будет совершенно нормальным?
Он поднял руку ко лбу и горящими глазами пристально посмотрел на врача.
— Он будет совершенно нормально расти и однажды научится думать, а вскоре после этого и говорить, и когда-нибудь он придет ко мне и спросит: “Папа, почему я не такой, как другие?” Что я ему отвечу, когда он задаст мне этот вопрос? Что он расплачивается за то, что когда-то совершил его прапрадед?
— Пожалуйста, Ларри, — мягко сказал Мейн. — Я… я отлично понимаю тебя, поверь. Но могло быть и хуже.
Он попытался улыбнуться, подошел к нему и дружески положил руку на плечо.
Ларри отпрянул в сторону и сбросил руку доктора.
— Хуже? — выкрикнул он. — Вы сами не знаете, что говорите, док! Конечно, всегда может быть хуже, но… но это же еще не значит… что…
Он запнулся, в бессильной ярости сжал кулаки и почувствовал, как его глаза начало жечь, а по щекам потекли горячие слезы. Но он их даже и не стыдился
— У вас есть дети, доктор Мейн? — тихо спросил он
Мейн кивнул.
— Трое, — ответил он. — Девочка и два мальчика.
— И они все здоровы?
Мейн не ответил, но Ларри вряд ли услышал бы его слова, если бы даже они и прозвучали.
