Повелительница драконов

может быть… Они не могут знать, что мы здесь!

— Они и не знают, — задумчиво сказала Ангелла. Она указала вниз, на мертвого дракона, и Талли заметила, что она сделала это не глядя туда. — Они ищут вот это!

— Ты права… — кивнула Талли, нервно провела кончиком языка по губам и показала на лес. — Давайте исчезнем прежде, чем они смогут нас увидеть.

Они торопливо отошли под прикрытие деревьев, достаточно далеко, чтобы их не смогли увидеть всадницы, без сомнения сидевшие на спинах всех трех драконов, но не совсем в зону вечных сумерек.

— А что теперь? — спросила Талли.

Каран указал в ту сторону, где сгущались серо-зеленые сумерки.

— На север. Каран знает безопасное место, где можно провести ночь.

Они двинулись в путь, больше не говоря ни слова.

— 4 —

Добраться до безопасного места, выбранного Караном для ночлега, оказалось нелегко. Час за часом они шли, испытывая головокружение, по зоне сумерек. Они то балансировали на огромных ветвях, то пробирались на ощупь вдоль внезапно разверзнувшихся пропастей, но большую часть времени шли по огромной сети из растительных корней и мелких побегов, растянувшейся на высоте ста метров над землей, похожей на второй, перенесенный вверх, слой лесной почвы. Все вокруг было погружено в зловещий полумрак и тишину. Не прекращаясь лил дождь. Скоро Талли стало казаться, что она больше не может вспомнить, как это — не быть промокшей до костей и не мерзнуть. Но, как и предсказал Каран, дождь так и не прекратился, а лил беспрестанно, пока не стемнело.

С последним светом дня они наконец дошли до сгоревшего дерева. Хотя над лесом уже смеркалось, здесь было светлее, потому что листва верхнего яруса леса здесь оказалась не такой сплошной, как где- либо, — почерневший скелет гигантского дерева устремлялся в небо, как костлявая рука с несколькими пальцами. Его ствол диаметром с дом, блестел от влаги, как отполированный черный металл. От одного его вида Талли на мгновение остановилась. Он казался… злым.

«Это не просто мертвое дерево, — подумала Талли, содрогаясь. — Когда-то, год или сто лет тому назад, в него, видно, попала молния и расколола его, и что-то с ним случилось, и это мешало возвращению жизни».

На шершавой коре превратившейся в камень древесины не было видно ни малейшего пятнышка мха, ни одного из миллионов растений-паразитов, буйно разросшихся на других стволах, — ничего. Дерево было мертво, так невозвратно мертво, что всякая жизнь, казалось, избегала приближаться к нему. Даже сеть промежуточного яруса здесь была разорвана. Дерево стояло среди леса, как сломанное гигантское копье, вонзенное в землю. И оно было частью ужасного не-леса, лежавшего глубоко под ними. Дыхание неизмеримого зла, которое Талли ощутила, когда Каран впервые показал ей дно, она почувствовала и сейчас. Оно напоминало чумное дыхание, которое испускало черное чудовище.

Впоследствии Талли казалось чудом, что они все не пострадали и выдержали отчаянное карабканье, преодолевая последние метры. Теперь ее внимание было целиком направлено на то, что ожидало их внутри дерева…

Талли была не очень удивлена, обнаружив, что дерево полое.

Полое, но не пустое.

На метр ниже отверстия, через которое Каран провел их внутрь ствола, растянулась огромная серебристо-белая паутина. Ее нити были до нелепости тонкими, по сравнению с чудовищными размерами паутины — Талли оценила ее диаметр в добрых двадцать метров, — не намного толще обычной паутины. Но нитей было множество — миллиарды.

— Если… Это шутка, Каран? — спросила Ангелла. Ее голос дрожал от отвращения. — Что это значит?

— Это надежное место, — настаивал Каран. — Зайдите внутрь, не беспокойтесь, это дерево достаточно прочное, чтобы выдержать даже вагу.

Ангелла с трудом перевела дух.

— Внутрь? — недоверчиво повторила она. Ее голос перешел на визг. — Ты что, совсем рехнулся?

— Не бойся, — спокойно сказал Каран. — Существа, которые это сделали, ушли.

— Выглядит весьма прочным, — сказала Талли.

Ей тоже потребовалось все ее самообладание, чтобы хотя бы внешне казаться спокойной. Мысль о том, что она должна прикоснуться к этой огромной паутине, наполнила ее неописуемым отвращением. Ее глаза начали постепенно привыкать к слабому свету внутри дерева, и она увидела бесчисленные, замотанные в светлый шелк паутины коконы разной величины. Добыча. В некоторых из них что-то шевелилось. Чувство отвращения, вызвавшее спазмы в желудке Талли, переросло в настоящую тошноту. У нее под языком скопилась кислая слюна.

— Они ушли, — настаивал Каран. — Они не придут, пока мы здесь.

Талли с сомнением посмотрела на него. Каран ободряюще улыбнулся — и одним прыжком соскочил на паутину. Раздался звук, как будто тронули струны огромной стеклянной арфы, мгновениями позже из невидимой глубины ответило эхо. Паутина, хотя она и казалась непрочной, выдержала.

— Идемте же! — позвал всех Каран. — Здесь действительно безопасно!

Талли в этом даже не сомневалась. Но она скорее согласилась бы отдать на отсечение правую руку, чем коснуться этой отвратительной паутины.

— Кто-то… должен стоять на часах, — сказала она.

Каран лишь молча посмотрел на нее, тогда как Ангелла громко выдохнула воздух.

— И это, конечно же, ты, — сказала она.

— Кто же еще?

Талли резко повернулась и вышла на открытое пространство. Она ощутила физическое облегчение от того, что смогла отойти подальше от паутины. Кроме того, у нее не было желания спорить с Ангеллой.

Когда она вышла на открытое пространство, совсем стемнело. Небо над лесом было черным и пустым, похолодало. Талли, дрожа от холода, растерла плечи руками, нашла в зарослях защищенный от ветра уголок и присела там. К счастью, дождь прекратился.

Талли устала, настолько устала, что ей было тяжело не закрывать глаза, она понимала, что едва ли сможет действительно стоять на страже. Тяготы прошедшего дня сказывались, ей требовался отдых. Но она была не прочь отдохнуть. Во-первых, сторожить здесь наверняка не имело смысла, а во-вторых… ну, она больше ничего не хотела.

В первый раз в своей жизни Талли действительно устала от борьбы. Если бы в этот миг темнота разверзлась и появилась Янди или любая другая из дочерей дракона, Талли больше не отбивалась бы. Это состояние было для нее непривычным, но она даже не пыталась бороться с ним. Возможно, это было влиянием пропасти.

— Талли…

Талли подняла глаза, сбитая с толку, удивленная, встревоженная. Машинально ее рука потянулась к поясу и обхватила рукоятку меча. Ее сердце заколотилось. Она вполне отчетливо слышала, что кто-то назвал ее имя, но она была здесь одна.

Она очень осторожно встала, вынула из-за пояса меч и огляделась еще раз более внимательно. Нет, Ангелла, Каран и Хрхон были все еще внутри дерева. Вход был в поле ее зрения, и, даже если бы она задремала, она все равно бы заметила, если бы кто-нибудь вышел…

Сначала она решила, что стала жертвой галлюцинации, но сразу же отбросила этот вариант, потому что снова услышала голос, глухой, далекий, однако очень отчетливый:

— Та-а-а-лл-и-и-и…

Потом она увидела тень.