Фельс уже собрался уходить, но обернулся и посмотрел на девушку.
– Вам точно больше ничего не нужно? – поинтересовался он. – У вас ведь очень болит голова, и я могу дать хотя бы таблетку, если уж вам так не нравятся уколы.
Черити сердито покачала головой, от этого тихое постукивание молоточков в висках переросло в стаккато грохочущих литавр, и негромко ответила:
– Да.
Лейтенант залился ровным добродушным смехом, потом сунул руку в правый карман рубашки.
– Гордость – вещь хорошая, – резюмировал он. – Но от головной боли не помогает.
Черити одарила остряка сердитым взглядом, подождала, пока незнакомец открыл небольшой пенал с таблетками и вытряхнул на ее протянутую руку две пилюли, положила их в рот и тут же, не запивая, проглотила. Потом закашлялась; однако, когда Фельс поднял руку и вопросительно посмотрел в глаза, желая постучать по спине, от подобной услуги отказалась.
– Не стоит, – с напряжением выдавила Лейрд. – Все в порядке.
Для человека, который всего два часа назад сразил ее выстрелом из шокового пистолета, этот лейтенант вел себя слишком легкомысленно: выходя в коридор, он повернулся к ней спиной, даже не потрудившись застегнуть кобуру пистолета у себя на поясе. Возможно, он просто недооценивает своего поднадзорного? Ведь Черити всего-навсего женщина?
– Что здесь такое? – поинтересовалась она, шествуя рядом с Фельсом по длинному низкому проходу с голыми бетонными стенами, напоминавшему серые тюремные коридоры.
Под потолком множеством нитей тянулась электропроводка, какие-то кабели, местами лишенные изоляции. Видно было, что сети прокладывали или в страшной спешке, или не имея под рукой нужного материала. Не было, кажется, ни одной металлической детали, которая бы не проржавела. И, несмотря на это, конструкция функционировала.
Каждая вторая неоновая лампа под потолком не горела. На стенах на определенном расстоянии друг от друга размещались видеокамеры, беззвучно вращаясь, следившие за движениями людей.
– Лейтенант Гартман все вам объяснит, – дружелюбно пообещал Фельс. – Ну вот, мы почти пришли, – он показал на дверь впереди. Теперь Черити смотрела на своего проводника иначе. Но вопросов по- прежнему задавать не решалась. Наверное, это видеокамеры и встроенные в них микрофоны сделали лейтенанта таким сдержанным.
– Ну что?
В иное время, в нормальной обстановке, Штерн бы очень удивился тому, что голос Гартмана прозвучал совершенно спокойно и даже дружелюбно. Но то, что происходило, назвать нормальным было нельзя, а потому техник с нарастающей тревогой следил за компьютерными мониторами, индикаторами и счетчиками, расположенными на пульте.
– Боюсь, что ничего уже нельзя исправить, – произнес он немного погодя и глянул на Гартмана с откровенно испуганным видом. Но командир только озабоченно хмурил лоб и буравил взглядом какую-то воображаемую точку между Штерном и стеной позади.
– Силовой барьер включен? – наконец спросил он. Штерн едва заметно покачал головой.
– Слишком поздно. Я сделал все возможное. Но компьютеры засекли противника уже в мертвой зоне. Ничего не изменишь. Мы целый час находимся в режиме боевой готовности номер два.
Техник немного помолчал, потом, ободряемый необыкновенным спокойствием и сдержанностью Гартмана, набрался смелости, показал рукой на один из контрольных мониторов и прибавил:
– Если в последующие полчаса хоть один их этих дисколетов появится на экране, будет дан сигнал о боевой готовности номер один.
Гартман повернулся к говорившему и посмотрел на экран. Лейтенант не был суеверным человеком. Ему удалось сохранить занимаемое положение только по одной причине: Гартман относился к сорту людей, о которых говорили, что они обеими ногами стоят на земле. Но в данный момент и он начал верить в потусторонние силы: не успел Штерн договорить, как на мерцающем экране радиолокатора появилось больше десятка ядовито-зеленых светящихся точек.
Техник обреченно вздохнул.
– Вот и они, – сказал он подавленно. – Теперь побудки не избежать.
Гартман тоже вздохнул. Он не смотрел в сторону Штерна, но техник все же заметил, что лицо командира стало необыкновенно озабоченным.
– Да, – выдохнул лейтенант. Потом заметным усилием заставил себя повернуться к напарнику и вымученно улыбнулся. – Держите ухо востро, Штерн, – приказал он. – Я ухожу. Нужно позаботиться о наших гостях… Надеюсь, – добавил он после короткой паузы уже иным тоном, – они стоят того, чтобы получить из-за них столько неприятностей.
По короткой лестнице со ступенями из неровно залитого бетона они поднялись во второй, более широкий, коридор со множеством дверей по сторонам. Фельс явно направлялся в самый конец. Когда они приблизились, нужная дверь с легким гудением отодвинулась. Фельс остановился и сделал приглашающий жест рукой. Немного помедлив, Черити прошла вперед. Дверь за ней автоматически закрылась, послышался слабый металлический лязг сработавшего замка.
Черити показалось, что она попала не туда, куда нужно. Она ожидала увидеть голую бетонную камеру. Но комната, где теперь находилась Лейрд, если не брать во внимание отсутствие окна, сделала бы честь любому хорошему отелю: стены были отделаны имитирующим дерево пластиковым покрытием, мебели оказалось не много, но вся она была выбрана со вкусом. На одной из стен – огромное цветное фото, панорама какого-то города. Внимание Черити сразу же привлек огромный кафедральный собор с двумя остроконечными башнями, возвышающийся перед сверкающей лентой реки. Потом Лейрд заметила седовласого мужчину, сидящего за письменным столом в огромном кожаном кресле и изучающего свою гостью холодным, равнодушным взглядом.
– Полагаю, вы и есть лейтенант Гартман? – сказала Черити.
