не видны. Посреди двора рос огромный дуб, на вид ему было, по меньшей мере, тысяча лет, но Ребекка успела увидеть всё это только мельком. Её внимание привлекли мальчики и девочки, выстроившиеся в две ровные шеренги возле наружной лестницы, ведущей в основное здание. Многие из её будущих соучеников смотрели на неё недовольно и даже сердито, — или ей только казалось?
Что бы там ни было, эта дорога сквозь строй показалась слишком долгой…
Она обнаружила Тома, своего нового друга, среди других учеников и тут же хотела подбежать к нему, но госпожа Осакус остановила её взмахом руки: со стороны было похоже, будто она хлестнула девочку плёткой. Ребекка тут же замерла и втянула голову в плечи. Госпожа Осакус довольно улыбнулась, но улыбка её была холодна, как айсберг.
— Ну вот теперь, когда мы все собрались, — начала она, и Ребекка не могла отделаться от ощущения, что каждое слово летит в её сторону как отравленная стрела, — я наконец смогу произнести приветственную речь.
Сердитых взглядов, направленных в её сторону, стало больше, и Ребекка почувствовала себя не в своей тарелке. Она не могла объяснить почему, но ей казалось, что есть что-то, о чём знают все, кроме неё, и самое ужасное — это что-то имело отношение к ней. Она поискала глазами Тома, и ей стало немного легче, когда она прочла в его взгляде сочувствие. Потом встретилась глазами с Самантой, и в её взгляде увидела неприязнь. Она быстро отвернулась и стала высматривать Пэра, из-за которого попала в такую неприятную ситуацию. Но его нигде не было.
После некоторой паузы госпожа Осакус театрально откашлялась, встала позади Ребекки и положила ей узкую костлявую руку на плечо.
— Я очень благодарна нашей новой ученице, — начала она, — так как, несмотря на головную боль, причинённую ею, по сути, она мне всё же оказала услугу.
Ребекке хотелось повернуть голову и с недоумением посмотреть на госпожу Осакус, так как она совершенно ничего не поняла из сказанного. И вообще она не понимала, что тут происходит.
— Некоторые из вас, — надменно продолжала госпожа Осакус, — здесь уже достаточно давно, чтобы запомнить наши правила. Но всем новым ученикам полагается знать следующее: в ближайшие дни вам станет ясно, что замок Драгенталь — нечто совершенно особенное. У вас здесь есть всё необходимое и почти все свободы, какие только можно пожелать. Но, разумеется, есть и правила. Многие из них вам покажутся излишними, некоторые даже несправедливыми, некоторые из которых мы можем даже обсудить. Но есть одно правило, которое распространяется на всех без исключения: никто — действительно никто — не должен без позволения отдаляться от остальных и во-обще ни-кто не должен ходить один в лес.
Все уставились на Ребекку, а госпожа Осакус возвышалась над ней как палач.
— Это правило небеспочвенно, барышня, — продолжала она. — Здешние леса опасны. Даже местные туда не ходят без особой надобности. Ты подвергла опасности не только себя, но и тех, кто тебя искал.
— Да, из-за тебя мы все стоим тут во дворе уже несколько часов и жаримся на солнце, — громким шёпотом сказала Саманта. Недобрые огоньки в её глазах не предвещали ничего хорошего.
Госпожа Осакус, бросив ей предостерегающий взгляд, вновь обратилась к Ребекке:
— Я не буду спрашивать о том, где ты так долго была. Но разве Антон тебе не сказал, что сворачивать с дороги строжайше запрещено?
«Как раз этого, — подумала Ребекка, — он и не говорил». И что значит «долго»? Она и была-то в лесу минут десять, а потом ещё столько же на лугу, где, как ей показалось, она видела единорога и эльфочек. И вообще, даже странно, что Саманта и Том уже здесь.
— Ну? — нетерпеливо спросила госпожа Осакус.
— Я… я не хотела сворачивать с дороги, — стала оправдываться Ребекка.
— Я понимаю, — усмехнулась госпожа Осакус. — Тебя кто-то заставил, так что ли?
— Я только хотела вернуть Пэра.
— Пэра? — переспросила госпожа Осакус. — А это ещё кто?
— Ну, тот… другой мальчик, который на вокзале сел с нами в автобус, — ответила Ребекка.
Госпожа Осакус озадаченно посмотрела на неё, и было ясно, что она действительно не понимает, о чём речь. Тогда Ребекка повернулась к Тому, ища у него поддержки. Но и он смотрел непонимающе. На душе у Ребекки стало совсем скверно.
— Какой другой мальчик? — допытывалась госпожа Осакус. Не получив ответа, она нахмурилась, повернулась на каблуках и громким неприятным голосом позвала Антона, который тут же явился.
— Кроме Ребекки, Тома и юной госпожи фон Таль кто-нибудь ещё садился в автобус на вокзале, Антон? — спросила госпожа Осакус.
— Ещё кто-нибудь? — Антон помотал головой. — Разумеется, нет! Кто же это мог быть?
— Об этом тебе лучше спросить нашу новую ученицу, — ответила Осакус, повернувшись к Ребекке и склонив набок голову.
— Итак, кто это был? — спросила она.
Ребекка посмотрела на Тома и Саманту и вдруг поняла, что они Пэра не видели! Но это же невозможно!
— Ну? — спросила госпожа Осакус, сощурив глаза.
Мысли Ребекки перемешались. Неужели она придумала этого темноволосого паренька? Не может быть. Она же разговаривала с ним! Но вслух ничего не сказала: ведь показалось же ей однажды, что она увидела живого дракона!
— Я… я не знаю, — неуверенно сказала она. — Может быть, я ошиблась.
— Ты, оказывается, ещё и трусиха, — покачала головой директриса. — Можно было бы догадаться. И ты наверняка не знаешь, где болталась эти два с лишним часа.
— Два с лишним часа? — не поверила Ребекка.
— Почти три, если уж на то пошло.
— Но я ходила самое большее двадцать минут! — возразила Ребекка и быстро поправила себя: — Я имею в виду: мне показалось, что двадцать минут.
«Я не верю ни единому твоему слову», — было написано в глазах директрисы. Однако она ничего не сказала и, тяжело вздохнув, пожала плечами.
— У тебя ещё будет время подумать, где ты была всё это время. — И немного громче, обращаясь ко всем остальным, добавила: — В течение следующей недели все привилегии отменяются. А занятия начинаются уже сегодня вечером. Для всех.
— Сегодня вечером? — ахнула Саманта. — Но каникулы заканчиваются только завтра.
— За это скажите спасибо нашей новенькой, — сказала госпожа Осакус. Она хлопнула в ладоши. — А теперь расходитесь по своим комнатам. Антон уже отнёс багаж наверх. На доске объявлений — наверху в холле — есть список, в какой комнате вы будете жить и с кем.
С недовольным бурчанием ученики, которых было около сотни, стали нехотя разбредаться. Ребекка, ловя на себе их недоброжелательные взгляды, тоже направилась к лестнице. Она нарочно не спешила и к входной двери пришла последней, когда все уже давно были в здании. У неё на душе скребли кошки, и хотелось провалиться сквозь землю.
Да и то, что она видела вокруг, не повышало настроение: замок только снаружи имел привлекательный вид, а внутри он был мрачноватым и внушал трепет. Стены были отделаны тёмным, почти чёрным, деревом, и, несмотря на то, что потолок был очень высоким, помещение походило на пещеру, потому что своды тоже были выложены тёмным деревом и поддерживались чёрными балками.
На другой стороне большого холла была стойка, какие бывают в отелях, за ней стоял Антон, неодобрительно созерцая шумную толпу детей. Хотя большая входная дверь была открыта, Ребекке вдруг показалось, что она попала в темницу: вот сейчас за ней захлопнется решётка и никогда больше не откроется.
— Не падай духом! — раздался сзади чей-то голос.
Ребекка вздрогнула и обернулась. Она даже не заметила, как подошёл Том. Он смотрел на девочку с сочувствием.
— Я бы очень хотела, — ответила она. — Но сейчас не получается.
— Из-за госпожи Осакус? — спросил Том. Он попытался ободряюще улыбнуться, но не получилось. — Не бери в голову. Эта старая перечница только и ждёт, чтобы кого-нибудь обругать.
