просидеть в изнуряющем августовском пекле на куче чемоданов и саквояжей, в которых лежали её вещи.
Но она здесь была не одна. На узком старинном перроне такого же старинного вокзала, будто возникшего из чёрно-белого фильма, сидели ещё трое: два мальчика и одна девочка в дорогой одежде, с коротко остриженными рыжими волосами. Она издали рассматривала Ребекку с такой враждебностью, будто именно она во всём виновата. Мальчишки производили более приятное впечатление, по крайней мере одеты были нормально. Все они почему-то держались поодаль друг от друга, и никто ни с кем даже не пытался заговорить. Хотя они были, так сказать, «товарищами по несчастью».
Ничто не изменилось, даже когда после невыносимого ожидания наконец появился дребезжащий микроавтобус. На его дверцах не слишком умело был нарисован дракон, внизу виднелась надпись «Частная школа Драгенталь», а также номер телефона и электронный адрес, по всей видимости, приписанный гораздо позже. Седовласый старик, одетый в грубые шерстяные штаны, сапоги и плотную чёрную фуфайку, словно на дворе была суровая зима, а не разгар лета, выйдя из кабины, обвёл всех по очереди пронзительным и — как показалось Ребекке — недоверчивым взглядом. Затем кряхтя забросил их поклажу в автобус и нетерпеливым жестом пригласил забраться внутрь. За всё это время он не проронил ни слова.
В автобусе было восемь мест, и на четырёх из них лежал багаж, добрая половина которого принадлежала Ребекке. Поэтому пришлось впятером тесниться на оставшихся сиденьях. Рыжая девчонка сразу уселась на место рядом с водителем, будто это подразумевалось само собой, — отчего показалась Ребекке ещё более противной. Но Ребекка сдержалась: сегодня был всего лишь первый день года, который они вынуждены провести вместе. Глупо затевать ссору именно сейчас.
Рыжая, видно, была другого мнения: едва захлопнув за собой дверь, она обернулась и смерила долгим презрительным взглядом сначала обоих мальчиков, потом поклажу на задних сиденьях и наконец Ребекку.
— Там, сзади, было бы сидеть гораздо удобнее, если бы кое-кто не притащил с собой из дома всё своё барахло, — сказала она.
— Да, — отозвалась Ребекка. — Мне тоже приятно познакомиться с вами. Кстати, меня зовут Ребекка. — Концовку реплики, заготовленной в ответ на замечание, она проглотила. Всё-таки в словах Рыжей была доля правды…
— Том, — представился старший мальчик.
Другой лишь наморщил лоб и промолчал, а Рыжая разглядывала Ребекку, размышляя, удостоить ли её ответом. Наконец, задрав кверху нос, она процедила:
— Моё имя — Саманта фон Таль. И не вздумайте называть меня «Сэм» или «Сэмми», а то вам не поздоровится!
Ребекка хотела отбрить задаваку, но её опередил Том:
— Не волнуйтесь, Ваша светлость, — усмехнулся он. — Мы будем относиться к Вашей милости с надлежащим почтением.
Саманта нахмурилась, но тут её внимание отвлёк водитель, с такой силой захлопнувший дверцу, что автобус тряхнуло.
— Не ссорьтесь! — пробурчал он. — Коли есть охота, поругаетесь потом в школе. А мне сейчас надо сосредоточиться на дороге.
Саманта хотела было нагрубить водителю, но пожала плечами и, отвернувшись, стала смотреть на дорогу. Но успела бросить на Ребекку взгляд, означавший: разговор ещё не окончен, можешь не сомневаться.
Ребекка едва сдержала вздох. Ничего себе начало. Оставалось только надеяться, что комната госпожи фон Таль будет в другом конце интерната…
Мотор, закашлявшись, завёлся только с четвёртой попытки, и старый драндулет тронулся в путь. Том поморщился, будто откусил кусок лимона, и ободряюще улыбнулся Ребекке. Другой мальчик, до сих пор так и не назвавший своего имени, упорно хранил молчание.
Они проехали вокзал, а спустя совсем немного времени и весь городок, состоявший лишь из горстки домов да церквушки. Если бы настроение Ребекки было чуть лучше, местность бы ей наверняка понравилась: дома были хоть и старыми, но ухоженными. Но настроение было хуже некуда, поэтому она выискивала что-нибудь неприятное.
Всему виной была не только изнурительная дорога или неудачное прибытие. Она до последнего момента пыталась отговорить родителей от затеи с интернатом, но ничего не вышло. В самый последний вечер они поссорились и сегодня утром прощались в довольно подавленном настроении. Ребекка очень сожалела об этом и сейчас испытывала угрызения совести. Но теперь родители уже сидели в самолёте, летящем в Америку, и до встречи с ними оставался целый год.
Микроавтобус миновал городок и пыхтя пробирался вверх по склону. Вдали возвышались неясные силуэты гор, у подножья которых находился интернат — изумительный вид, который любого другого заставил бы ахнуть от восторга. Но у Ребекки было такое чувство, что они приближаются к краю света.
Они проехали около получаса, когда Ребекка наклонилась к водителю и спросила:
— Долго ещё, простите, не знаю, как вас…?
— Ещё довольно долго. Антон. И прекратите наконец болтать. Я должен сосредоточиться на дороге.
Ребекка растерялась и, откинувшись назад, вопросительно посмотрела на Тома, тот в ответ лишь пожал плечами: да, этого Антона дружелюбным не назовёшь!
Но некоторое время спустя она уже хорошо понимала настроение шофёра: дорога стала узкой и извилистой, с крутыми поворотами, кроме того, выбоин на ней было, пожалуй, больше, чем асфальта. Мотор кряхтел и стонал, словно собирался в любой момент развалиться, и они ехали всё медленнее.
— Надеюсь, драндулет выдержит, — озабоченно пробормотал Том. — Мотор звучит так, будто в любой момент загнётся.
— А ты крупный специалист по моторам, надо полагать? — съязвила Саманта.
— Да, немного в этом разбираюсь, — ответил Том. — У моего отца мастерская по ремонту автомобилей.
— Тогда твой отец тебе наверняка говорил, что не надо болтать без умолку, когда едешь в машине, — пробурчал Антон, рассерженно взглянув на Тома через зеркало. — Не беспокойтесь. С машиной ничего не случится.
Однако в течение последующих десяти минут в это уже верилось с трудом. Дорога становилась всё хуже и опаснее, машина двигалась медленнее; наконец они поползли со скоростью пешехода, и звук мотора наводил на грустные мысли. Том скептически ухмыльнулся, но здраво рассудил, что лучше промолчать.
Так или иначе, он оказался прав. После резкого поворота машина угодила в яму, мотор закашлялся и заглох, — причём, судя по звуку, навсегда.
— Молчать, — сказал шофёр, кинув суровый взгляд в зеркало. — Не хочу ничего слышать.
Том хмыкнул. Антон, прямо-таки пронзив его взглядом, разблокировал крышку капота и вышел. Том ухмыльнулся ещё шире.
Прошло некоторое время, в течение которого они видели только спину Антона, склонившегося над мотором и горестно качающего головой. Наконец он выпрямился и жестом велел им выйти из машины.
— Приехали, — сказал он. — Лопнула трубка радиатора. Дальше пойдёте пешком.
— Пешком?! — выдохнула Саманта. — Но это ещё по меньшей мере три километра!
«Откуда она знает?» — удивилась про себя Ребекка, но задать вопрос вслух не успела.
— Маленькая прогулка вам не повредит, — сказал Антон. — Только не сходите с дороги, она ведёт прямо к замку.
— А трубку нельзя починить? — спросила Тома Ребекка.
— Здесь? — Том с видом знатока покачал головой. — Без необходимых инструментов нельзя.
— Ничего, об этом я сам позабочусь, — грубоватым тоном сказал Антон. — А вы отправляйтесь в путь. Ваш багаж я потом принесу.
— Одни? — ужаснулась Саманта. — Мы должны одни идти через этот лес?
— Не бойтесь, Ваша светлость, — сказал с издёвкой Том. — Мы присмотрим за Вами.
— К тому же с вами ничего не может случиться, если вы будете идти по дороге, — добавил Антон. Он
