Возвращение колдуна

хлопанья многочисленных крылышек. Затем я услышал, как закрылась дверь и щелкнул замок, а потом раздался глухой грохот, как будто об пол ударили тяжелым предметом.

Нащупав рукоятку шестизарядного револьвера, который был у меня под пальто, я осторожно пошел дальше. По совету Рольфа, кроме отцовской трости, я взял еще и револьвер, хотя обычно отказывался от огнестрельного оружия. Но чувства уверенности, которое обычно давало оружие, на этот раз не было. Мои ладони стали влажными от пота.

Когда я продолжил подъем, лестница под моим весом заскрипела и задрожала, словно живое существо. Меня окружила темнота, чуть разбавленная бледными полосками серых мерцающих сумерек, которые прорывались через щели и дыры в каменных стенах. Я вновь услышал голоса, но теперь был уверен, что мне это не показалось.

Наконец я достиг короткого коридора, который всего через несколько шагов заканчивался прогнившей дверью. Именно из-за нее и доносились голоса. Один из них был незнакомый, а другой, естественно, принадлежал Говарду. Судя по всему, разговор шел на повышенных тонах. Я остановился, стараясь дышать как можно тише, а затем бесшумно подошел к деревянной двери и приставил ухо к ее потрескавшейся поверхности.

— Я сразу понял, что он пришел не сам, — сказал Говард. Его голос звучал взволнованно, но скорее гневно, чем испуганно. — И мне совершенно ясно, что он хотел сказать, — продолжил он. — Я здесь. Так что, черт возьми, вы еще хотите от меня?

— Не называй его имени вслух, брат Говард, — произнес другой, незнакомый голос. — Не греши хотя бы в последние минуты.

Говард резко рассмеялся.

— Прекрати свою глупую болтовню, брат, — с ударением на последнем слове сказал он. В его голосе послышалась такая злость, которой я еще никогда у него не замечал. — Тебе хорошо известно, почему я здесь. Вы хотели заполучить меня — пожалуйста! Но отзовите назад этих чудовищ, которых вы создали: они убили уже слишком много невинных людей.

— А ты совсем не изменился, брат Говард, — с упреком произнес незнакомец. — Когда же ты осознаешь, что линии судьбы уже предначертаны? На все воля Божья.

— Значит, на то, что из-за ваших… ваших чудовищ погибли невинные люди, была воля Господа? — взорвался Говард, гневно сверкая глазами.

— Попридержи язык, брат Говард! Осталось не так уж много времени, прежде чем ты предстанешь перед тем, кого ты сейчас порочишь. Да и упреки твои несправедливы… Я допускаю, что пострадали невинные люди, но виноват в этом ты, и никто больше. Если бы ты покорился судьбе, вместо того чтобы бегать от нее, то всего этого не произошло бы.

— Отзови их назад! — потребовал Говард, не обращая внимания на последние слова своего собеседника. — Ты не понимаешь, что делаешь! В городе живет шесть миллионов человек! Или их участь уже предрешена? Ты… ты проклятое чудовище!

Голос Говарда дрожал. Я еще ни разу не видел его таким взволнованным. Странно, но голос другого человека был совершенно спокойным и звучал почти весело.

— Ты не можешь что-либо требовать, брат Говард, — высокомерно заявил он. — Но даже если бы у тебя было это право, не в моей власти выполнить твое требование. Только тот, кто их создал, может вновь сделать их такими, какими они были. — Он злорадно засмеялся. — Ты пришел буквально в последнюю минуту, брат Говард. Даже терпение мастера имеет свои границы — тебе ли этого не знать. Пока еще эти мотыльки моли не более чем безобидные маленькие насекомые. Но как только солнце сядет за горизонт, они зароятся вновь.

— Вы… вы готовы сделать это опять? — возмущенно прохрипел Говард. — Вы хотите заполонить город этими чудовищами, чтобы убить одного-единственного человека!

— Казнить, брат Говард. Твой смертный приговор был объявлен давным- давно, и тебе не избежать справедливого наказания. Так же как и предатель ван дер Гроот, ты заплатишь за преступление, которое совершил.

— Ван дер Гроот? Что с ним?

— Я ликвидировал его. Попасть в тюрьму оказалось очень простым делом. Он предал наше дело так же, как и ты. А предатели долго не живут. В том, что происходит сейчас, виноват только ты, брат Говард.

— Но это… Это же просто дьявольский замысел! — едва сдерживаясь, глухо произнес Говард. — Как легко вы говорите от имени Господа и в то же время обрекаете миллионы невинных людей на смерть.

— Я не собираюсь обсуждать решение мастера, — сухо ответил незнакомец. — Ты можешь сам поговорить с ним, брат Говард. Если он согласится тебя слушать, конечно.

— Сам? — явно опешив, повторил Говард. — Что… что это означает?

— Он ожидает тебя, — ответил собеседник. — Не так далеко отсюда. И мы должны идти, пока его терпение окончательно не иссякло. Ты же знаешь, насколько нетерпеливым он может иногда быть.

— Он здесь? — хриплым голосом спросил Говард. — В Лондоне? Сам Девре здесь, в городе? Мастер животных пришел сам?

Мужчина тихо засмеялся.

— Да. Как видишь, дело касается не одного человека, брат Говард. Дело касается тебя. А ты — это нечто особенное.

Внизу подо мной что-то зазвенело. Сначала разбилось стекло, а затем, как мне показалось, раздался тихий треск. «Пять минут! — так сказал Рольф. — И ни секундой больше!»

Я даже не стал смотреть на часы, уверенный в том, что пять минут уже давно истекли, ведь снаружи стало совсем светло. Поэтому я отошел на шаг назад, размахнулся и изо всех сил налег на дверь.

Трухлявое дерево под моим напором рассыпалось, и я влетел в комнату. Упав на колено, я сразу же вскочил и даже не заметил, как в моей руке оказался револьвер. В ту же секунду на меня налетела чья-то тень. Я быстро обернулся, поднял оружие вверх и согнул палец на курке. К счастью, я не успел нажать на него: человек, который прыгнул на меня, оказался Говардом!

Его лицо было искажено от ужаса. Он кричал словно одержимый, а потом бросился на меня и одним резким движением вырвал у меня револьвер. Схватив меня за руку, он с невероятной силой выкрутил ее назад. Я вскрикнул, упал на пол и стал беспомощно отбрыкиваться, видя, что Говард пытается придавить меня коленом.

— Это не моя вина! — кричал он. — Я не знал, что он следил за мной! Ты должен верить мне! — Он снова и снова повторял эти слова, и в его голосе был такой ужас, что я содрогнулся. — Я ничего не знал! — в очередной раз крикнул Говард. — Скажи Девре, что я не знал этого! Он может делать со мной все, что хочет!

Но на чердаке не было того, кому предназначались эти слова.

Через какое-то время Говард отпустил мою руку, тяжело встал и, подавленно всхлипнув, прислонился спиной к гнилой дощатой перегородке. Я перевернулся, прижал к груди болевшую руку и попытался встать на ноги. Голова гудела. Но в следующее мгновение провалившийся чердак снова завертелся перед моими глазами, потому что Говард со всей силы ударил меня в челюсть.

Он даже не захотел помочь мне подняться на ноги и только уставился на меня неподвижным взглядом.

— Ты… идиот, — прошептал он. — Ты проклятый, жалкий идиот. Ты вообще понимаешь, что наделал? — При этом его голос звучал абсолютно спокойно. В нем не было ни упрека, ни гнева. А только холод, от которого я съежился. — Он ушел, — пробормотал Говард, окинув чердак растерянным взглядом.

— Я знаю, — с трудом произнес я сквозь стиснутые зубы.

Где-то внизу под нами вновь зазвенело стекло. Через прорехи в крыше пробились первые солнечные лучи.