Может, Хэнна действительно права? Хэнна, одна из придворных дам Зиглинды, недавно была застигнута королевой за молитвой — перед крестом! Зиглинде, честно говоря, было все равно, каким богам молилась Хэнна, но в потоке слов, которыми та защищала свою новую веру, Зиглинда расслышала много удивительного.
Бог этих… христиан, так они себя называли, был всеблагим. И всепрощающим. Он не искал отмщения за пороки людей. Его милость была не произволом, а справедливостью. Его царство было царством мира, в котором мед и девы ждали не воинов, а справедливых.
Свист Лоренса отвлек Зиглинду от тягостных мыслей. Солдат кивком головы указал на юг. Они доехали до опушки леса, через который за полдня можно было добраться до Ксантена. Однако сейчас им придется покинуть изъезженные повозками дороги и двигаться к Рейну глухими тропами. Зиглинда была рада, что день уже начался. Сейчас они, по крайней мере, могли скакать достаточно быстро, в отличие от ночи, когда придется ехать с большой осторожностью.
Руки Зиглинды судорожно сжались на уздечке: она подумала о том, что жители замка, скорее всего, даже не узнают вовремя об исходе битвы и будут совершенно не готовы к тому, что воины Хъялмара прорвутся за городскую стену. Судя по рассказам с границы, войско Хъялмара не пощадит слуг короля. Таков был военный закон — убивай на своем пути каждого, чтобы боялись все. Ни у одного военачальника не хватало времени завоевать уважение побежденного народа. Ему нужно было править, держа народ в страхе, и делать это до тех пор, пока страх не утомит людей, а забота о полях и скоте станет для них более важной, чем забота о законной власти.
Сейчас лошади ехали уже довольно медленно, и Зиглинда могла поговорить с Лоренсом.
— Кто этот Регин, о котором говорил Зигмунд? — спросила она.
— Говорят, что он потомок одного из кузнецов, которые выковали Нотунг из дыхания Одина. Он долгое время делал оружие для отца Зигмунда, но когда Хендрик умер, Регин покинул Ксантен, и никто не знает, куда он направился.
Зиглинда немного пригнулась, уклоняясь от низко свисающих ветвей деревьев.
— И мы можем ему доверять?
Несмотря на опасность, подстерегавшую их в случае промедления, Лоренс остановил коня и посмотрел королеве прямо в глаза.
— С этого дня вы
Зиглинда хотела было возразить, но Лоренс еще не закончил.
— Когда настанет день, — сурово продолжил воин, — и вы поймете, что можете жить без помощи Регина, вам придется той же ночью перерезать ему горло. Ценность жизни этого человека меньше опасности, которая будет таиться в его знании.
Не дожидаясь ее ответа, он развернул лошадь и поехал вперед.
Королева, которая уже не была королевой, последовала за ним. При этом она задумалась, а не знал ли слишком много сам Лоренс и не следовало ли убить и его тоже? Лоренс уже ответил для себя на этот вопрос.
В последние недели Рейн переполнился. Широкая река медленно несла свои воды на северо-запад, к морю. От мелких проток с застоявшейся водой исходил гнилостный запах, который, казалось, навис легкой дымкой над поверхностью реки.
В стране больше не было рек, которые бы имели такое большое значение, как Рейн, и столько бы сделали для укрепления королевства. Товары из Рима и Византии плыли по Рейну до самого моря, откуда на кораблях перевозились в северные земли. На его берегах разрослись пышные виноградники, и их забродившие плоды давали вино не хуже, чем у франков. Рейн служил королевству водным путем, который никто не мог преградить ни войной, ни интригами. Блокируя Рейн, любой король остановил бы приток крови в собственную страну, и именно поэтому между Ксантеном и Бургундией уже много поколений не было войны.
Рейн наполнял не только страну водой, но и долгие зимние вечера легендами. Этим историям не было числа, и многие из них Зиглинда слышала от матери. Ходили слухи о прекрасной девушке, сидевшей на скале рядом с изгибом реки. Красота этой девушки привела к смерти многих моряков. Говорили также о сокровищах, охраняемых русалками Рейна. Иногда торговцы, которым казалось, что они чувствуют присутствие рядом с ними нимф Рейна, бросали за борт приношения. Мальчишки из окрестных деревень, проявляя чудеса ловкости, вытаскивали эти приношения на поверхность, как только корабли скрывались из виду.
И конечно же, легенды о нибелунгах, которым принадлежали леса Одина севернее Вормса и западнее Майнца. Естественно, нельзя утверждать, что нибелунги действительно ими владели. Боги щедро одарили Зиглинду здравым рассудком, и она знала, что истории о нибелунгах, этих необыкновенных карликах из древних времен, были лишь жутковатыми сказками, сюжет которых звучал иначе с каждым новым рассказчиком.
Впрочем, в появлении этих легенд не было ничего удивительного. Леса Одина, густые и непроходимые, таили в себе опасность. Еще римляне много столетий назад, пытаясь завоевать германские племена и распространить свое влияние до самого побережья, предпочитали водный путь. В этих краях водилось много волков и рысей, и когда кто-то не возвращался из путешествия, о нем говорили, что он «остался в лесах Одина». Паутина мифов плелась многими поколениями, и люди боялись низкорослых лесных жителей, встреча с которыми предвещала несчастье.
Зиглинде нравился Рейн. Как только копыта лошади коснулись воды, женщина, несмотря на все горе и смерть, окружавшие ее в последние дни, ощутила в душе некие проблески спокойствия и надежды.
Рейн, могучий и полноводный, внушал мысль об устойчивости бытия. Ни война, ни смерть не могли заставить его изменить течение, и даже во времена грозных перемен он гордо нес свои воды.
Всадникам действительно удалось проскакать через лес к реке, оставшись незамеченными наемниками Хъялмара. Они дважды сделали привал, вслушиваясь в лесные звуки. До них доносились чьи-то голоса, неясный шум, но они так никого и не встретили. Теперь, добравшись до берега, они надеялись, что им удастся скрыться на юге и не оставить за собой следов.
Лоренс соскочил с лошади и, стоя по колено в воде, нагнулся и окунул голову в воду. Когда он выпрямился, капли, оставшиеся на волосах, засияли в солнечных лучах. Зиглинде это показалось не только освежением, но и крещением. Пристально посмотрев на Зиглинду, Лоренс сказал:
— Теперь война для нас закончена. Ни победы, ни славы…
— Да, закончена, — задумчиво произнесла королева.
Лоренс скептическим взглядом окинул склон у берега реки.
— Вы не хотите немного отдохнуть?
Женщина покачала головой.
— И пойти на риск, зная, что датчане могут нас поймать? Ну уж нет, лучше я буду скакать, пока мертвой не выпаду из седла.
Лоренс с искренним изумлением уставился на нее, а затем вскочил на лошадь.
— Вы — сильная королева. Должен признаться, когда Зигмунд вас выбрал, я думал…
— Ты думал то же, что и народ, — прервала его Зиглинда. — Как и все остальные, ты ошибался. Однако я еще раз должна напомнить тебе: сейчас я всего лишь сильная женщина. Сильная королева умерла сегодня на рассвете, возле своего мужа.
— Лина, — пробормотал Лоренс, с трудом выговаривая это имя. — Лина…
И они поскакали дальше. Под копытами лошадей вода разлеталась брызгами, щекоча ступни Зиглинды и одновременно охлаждая ее усталые ноги.
Регин всегда рано ложился спать. Когда темнело, в лесу Одина уже нечего было искать. Проведя в одиночестве долгие годы, он привык, что рядом с ним никого не было, — никого, с кем бы он мог поговорить
