– Шутка, господа, шутка, – добавил он, продолжая смеяться – но если серьезно, то Василий Михайлович всецело прав. Завтра всем надо быть в порядке.
И обвел народ своими улыбающимися глазами. После чего большинство присутствующих поежились и начали интенсивно заливать в себя крепкий горячий чай.
К меньшинству, которое не поежилось под взглядом Коваленко, относился и Петр. Не потому, что был смел. А потому, что с трудом воспринимал слова окружающих. Из всего сказанного, он понял только, что работы сегодня не будет и можно спать.
Он допил чай из своей огромной шестисотграммовой кружки и пошел в свою палатку.
Ибо у него была своя собственная маленькая отдельная палатка, которую он, не взирая на трудности, таскал с собой в каждую экспедицию. Не закрыв вход, он заполз в палатку, рухнул на раскладушку (условия в этой экспедиции были довольно комфортными) и мгновенно заснул.
Он проснулся от легкого шороха. Был уже полдень. От похмелья не осталось и следа. Петр поднял голову. В проеме прохода стояла Тамара. Она была в купальнике и шортах.
Ее светло-серые глаза приобрели какой-то стальной отблеск.
– Зашнуруй вход, – медленно, но энергично не сказала, а прямо-таки скомандовала она.
И сделала шаг, входя в палатку.
Петр вскочил, посторонился, пропуская ее, и быстро зашнуровал вход.
Когда он обернулся, Тамара стояла перед ним уже совершенно голая. Он не помнил, как мгновенно скинул с себя плавки и майку. А потом подошел к ней и слегка дрожащими пальцами, едва касаясь, погладил ее по бокам. Взгляд его упал вниз, и он с удивлением увидел, что его мужское достоинство достигло совершенно немыслимых размеров. И встав совершенно вертикально, достает до пупка.
В это время Тамара обняла его, и, заваливая на себя, рухнула на раскладушку.
Глава 2. Любовь, наука, шпионаж
Совершенно феерический секс продолжался весь остаток дня и всю ночь. Тамара была в восторге от того, что рискнула все-таки раскрутить этого питекантропа на связь с собой. Таких ощущений эта взрослая женщина не испытывала никогда.
А Петр вообще был на седьмом небе. Ему казалось, что сейчас для него нет ничего невозможного.
Поэтому на следующее утро, сразу после завтрака он с нетерпением ждал начала рабочего дня. Он был готов носиться от установки к установке, таскать тяжелые конструкции и генерировать идеи одновременно.
А сейчас, он внимательно слушал научного руководителя проекта, профессора Симонова.
Георгий Гаврилович Симонов высокий крупный мужчина с породистой внешностью ставил задачи на первый день.
– Сегодня проверяем работу звуковых установок. Я не надеюсь, что нам повезет в первый же день, но чем черт не шутит. Вопросы есть?
Все молчали. Видимо организмы среднестатистических советских научных работников в этот жаркий день были еще не наполнены ни гормонами, ни адреналином.
Исключение являл один лишь Петр, энергия которого так и фонтанировала.
– Георгий Гаврилович, а на каких частотах работаем? Инфра и ультра, или в слышимом диапазоне тоже?
– Пока сосредоточимся на границах слышимого диапазона. А потом посмотрим. А чем вызван ваш вопрос?
– Мне кажется, что, судя по предварительным данным, эффект может быть достигнут не в определенном частотном диапазоне, а при некоторой смене частот, некой, если угодно, мелодии, которая плавно выходит за границы слышимого звука.
– Ты, Петр хочешь спеть нам с нашим усилением свое коронное «Любо братцы любо»? – спросил Корягин.
– Нет, Василий Михайлович, «Настроим гитары на е… твою мать», – грубо пошутил Петр, называя одну из своих любимых похабных песен.
Народ зашевелился. А профессор нашел нужным улыбнуться.
– Если это понадобиться для дела, еще не то споем. С таким усилением, что слышно будет в Воронеже. Ну, за работу!
Дни протекали за днями. Уже неделю мощные установки генерировали различные звуки. С помощью которых надеялись вызвать ливень и гром среди ясного неба.
Все порядком измотались, постоянно перевозя установки с места на место. Загружая и вновь выгружая их из грузовиков, разматывая километры силовых кабелей и делая прочую, на первый взгляд совершенно дурацкую работу.
А вечером, намаявшись вместе с работягами, которых было не так уж много, научный состав собирался «на мозговой штурм» в шикарный салон на колесах, где проживал профессор Симонов.
Впрочем, иных идей, кроме пожеланий усиливать силу звука и пробовать все новые частоты, не возникало.
Майор Коваленко сидел в своем американском «доме на колесах» за столом напротив высокого худощавого чуть седоватого человека, одетого в импортный летний костюм «сафари». Состоящего из легких брюк и рубашки с короткими рукавами светло-оливкового цвета. Костюм был с виду простеньким, но добротным и даже дорогим. С костюмом гармонировали легкие летние прогулочные то ли туфли, то ли кроссовки и мягкий поясной ремень. Все в тон, все в стиль. Все импортное.
Подобная одежда по сравнению с советским ширпотребом выглядела как парадный мундир или
