населения.
Но бюрократы пороха не изобретут. А сейчас нужно было именно это. Иной читатель может сказать, что не самим же бюрократам нужно было находить необходимые технические решения. Однако, сам по себе бюрократический стиль не может не пронизывать все общество, где управленческая корпорация сильна и не имеет противовеса.
А значит, способность «изобрести порох» в такой ситуации снижается даже у самих изобретателей. Разумеется, в команде Лукашенко было несколько очень ярких нестандартных соратников, которые могли приподняться над той системой, которую они сами же и представляли. Но для успеха нужны были не только прорывные решения, но и соответствующее их исполнение. Ибо прорыв может носить только комплексный характер. Точечный прорыв, «прорыв сверху», захлебнётся в море рутины.
В самом деле, что может предложить дисциплинированный добросовестный исполнитель в этой ситуации? Шеф требует увеличить производство тепла и энергии без увеличения затрат импортного топлива? Прекрасно! Предложим ему имеющиеся технические разработки, внедрение которых наверняка не связано с риском. Где-то уменьшим энергозатраты на 5%, где-то на 10%. Увеличим КПД энергоустановок где на 3%, где на 5%.
В итоге наберём таких технологических усовершенствований около дюжины и уменьшим зависимость от российских энергоносителей процентов на 20-25, а может даже и 30. В лучшем случае – 40.
Это, конечно же, не совсем то, что надо. Хотелось бы и побольше… Но результат впечатляющий. Указание выполнено?
Да.
Ах, шеф требует ещё и выполнить все это в сжатые сроки? Что ж, будем реалистами. В нашей дисциплинированной и ответственной среде авантюризм не уместен. И из доброй дюжины остаётся полдюжины самых быстро реализуемых технологий. Остальные оставим на потом. Но…, увы, получим тогда и результат более скромный. Не на 30-40, а в лучшем случае на 20 процентов уменьшается зависимость от российского газа.
Хотя,…, хотя и тут есть определённые трудности. Внедрение вот этой технологии, например, обойдётся слишком дорого. В нынешней напряжённой экономической ситуации мы не можем позволить себе так напрягать бюджет республики. Мы же не авантюристы!
И от 20 процентов остаётся 15.
Это, конечно же, хорошо! И сулит большие перспективы в будущем! Более того, задаёт единственно верное направление развития страны… Но принципиально ситуацию не меняет.
Кремлёвские шантажисты могут спать спокойно.
А иной историк, рассматривая из своего прекрасного далека эту ситуацию, напишет, что бюрократическая система иногда может давать неплохие результаты. Разумеется, если только волею судеб во главе её становится человек честный, энергичный, перспективно мыслящий. Но, даже в этом идеальном случае, невозможно поднять за волосы самого себя. Даже вышколенная и лояльная бюрократия не может генерировать прорыва.
Нужен внешний импульс.
Докладчик чем-то напоминал то ли опереточного красавца, то ли карикатуру на очень, ну очень порядочного интеллигента. Слегка взбитый кок, очки в роговой оправе, убедительный баритон. Хорошая гладкая русская речь. Эрудиция и одновременно некая лёгкая эмоциональность. Этакая гражданская, даже общечеловеческая заинтересованность в обсуждаемой теме. Доктор Чехов, да и только…
Однако эрудиция сего суперинтеллигента была чисто опереточной. Он не был профессионалом нигде. Среди математиков он был известен как экономист, среди экономистов – как эколог, среди экологов – как математик. Так и проскочил между добротными профессионалами, сделав себе научную карьеру ни на чём.
Ещё печальнее обстояло дело с гражданскими качествами докладчика. Этот беспринципный ворюга построил себе шесть особняков, по миллиону долларов каждый, якобы, на скромную министерскую зарплату. А за какие такие услуги этот бывший руководитель самого занюханного ведомства мог получать взятки, достаточные для такого масштабного строительства?
Эх, было бы министерское кресло, источники дохода найдутся! И этот печальник за всё человечество подписал немало документов, за которые изрядно платили заинтересованные люди. В том числе и из-за бугра.
Ларионов почти не слушал этого представителя ельцинско-гайдаровских выкормышей. Хотя автоматически ловил каждый тезис его внешне убедительной, но совершенно пустой, а местами просто безграмотной, речи.
Мысли Петра Григорьевича плавно перетекли с министерского прошлого этого опереточного интеллигента на собственную неудавшуюся административную карьеру. Однажды Ларионову предложили пост начальника отдела в аппарате одного из вице-премьеров. Впрочем, трудно сказать, как сейчас называется этот отдел, и осталась ли такая единица как отдел в этом аппарате. Не суть важно.
Важно то, что предложение было сделано, и он отправился на беседу. Живой, подвижный, но предельно корректный собеседник изложил перед Петром суть его обязанностей. С ними справился бы человек и гораздо более скромных интеллектуальных и волевых качеств, чем Ларионов. Он уже готов был согласиться. И, вполне резонно, спросил о деньгах.
– Вы будете получать примерно пять с половиной тысяч рублей.
Ларионов не мог скрыть удивления. Заметив это, собеседник продолжил.
– Ну, разумеется, есть различные прибавки, льготы и так далее.
– Знаете, я сейчас кручусь на пяти работах и вытягиваю на семьсот – восемьсот долларов в месяц. Так что, наверное, я откажусь переходить на менее оплачиваемую должность, где у меня не будет возможности приработок. Ведь их не будет?
– Разумеется, не будет. Но, в конце концов, не будьте наивны! В первые месяцы вы реально будете иметь по десять тысяч долларов в месяц. Я не советую вам зарываться, и месяца три ограничиться этой суммой. Потом, когда освоитесь, можно будет брать побольше. К концу года дойдёте до пятидесяти тысяч долларов в месяц. Но, тут есть одна тонкость… По идее, вы можете довести свои доходы до ста тысяч
