проведение.
Но есть и ещё большие идиоты. Они помимо этого хотят навязать нам ещё решение и неких задач за пределами России. Следуя нашей аналогии, это означает не только начать оперировать не продезинфицированную рану, но при этом ещё и рекомендовать раненому заняться спортом или трудной работой. И все это во время и так-то почти смертельной операции.
Это не идиотизм даже. Это намеренное убийство.
И вы, господа, – тут профессор перешёл на отстранённый тон, если хотите участвовать в совершенно нелепых мероприятиях, объективно способствуете гибели нашего народа. Помните, на первой лекции я говорил, что верное мировоззрение имеет определённую прикладную ценность. Эта ценность афористично характеризуется так.
Умный человек выйдет из любой трудной ситуации, мудрый человек в неё не попадёт. Так вот, верное мировоззрение делает человека мудрым.
– Но мы-то как раз идём бить чёрных. И что же нам 20 апреля отказаться от акции? – раздался вопрос из зала.
– А то вы меня послушаете, – раздражённо бросил профессор. Вы идёте бить чёрных, одновременно провоцируя жидов и демократов в заранее известный всем нашим врагам день. Впрочем, это пустой разговор. Делайте, что задумали. А потом проведём разбор полётов. Если, конечно, вас не похватают менты, и ваши противники не проломят вам головы.
Эх, ребята. Ваша акция – это забивание гвоздей микроскопом.
Глава 4
Ваня не помнил начала этого дня. Он куда-то шёл. Наверное, это было недалеко от общежития. На улице он увидел группу ребят из института. Одного из них Ваня немного знал. Это был Вадим. Ваня знал, что до института и на первых курсах Вадим был скинхедом. Потом вроде бы перестал стричься наголо, оставляя на голове короткий энергичный ёжик тёмно-русых волос.
Означало ли это, что Вадим перестал быть скинхедом, Ваня не знал и
Разумеется, Вадим, как начинающий политик оппозиционного толка (так звала его, иронизируя, собственная мать) был в курсе перипетий судьбы такой легендарной в институте личности, как Иван. Был он и в курсе трагедии, произошедшей со Светланой. Естественно, был до глубины души возмущён происшедшим. Однако надо признать, отношение к Ване было у него двойственным.
Сам Вадим был обычным нормальным крепким парнем из семьи средних московских интеллигентов. Как и всякий обычный мальчишка на разных этапах своей жизни он иногда попадал в острые ситуации. И в этих ситуациях вёл себя отнюдь не как паинька. Но в то же время он был чужд откровенной антисоциальности. Ровно, и достаточно хорошо, учился. В старших классах уже успел побаловаться пивком и портвейшком. Но при этом не курил и, тем более, не кололся.
Поначалу единственным отличием от довольно скучного типажа среднего интеллигентного подростка и юноши было увлечение Вадима спортом. Он перепробовал
Однако сама уродливая российская жизнь конца истёкшего века толкала такие натуры к поиску более радикальных путей в жизни. Прямо как у Гейне:
Через своих друзей по спорту Вадим стал скином. А потом из скиновских рядов перешёл в ряды более конструктивных студенческих группировок националистического толка. Разумеется, сравнительно богатенький, связанный с криминалитетом, подчёркнуто деполитизированный, и, в сущности, дремуче некультурный Ваня не мог вызвать у Вадима особой симпатии.
Да и успех у девушек легендарного демонического Ивана, успех, начало которому положила ставшая достоянием всего института любовная драма с «графиней Бродовской», задевал таких людей, как Вадим. Если смотреть с точки зрения нормального здорового самца, то корявый, неувязный, лишённый какой бы то ни было внешней привлекательности Ваня, своим аномальным успехом у девушек должен был прямо-таки оскорблять.
И всё же после трагедии со Светланой у Вадима возобладали эмоции честного искреннего русского человека, который не играет в национализм, а убеждён в своих идеалах. «Наших бьют», – такой была доминирующая оценка Вадима в этой ситуации. Острое сочувствие к Ване, жалость к девушке, новая дополнительная порция ненависти к чужакам, топчущим родную землю, все это разом всколыхнулось в душе, когда
– Пойдём с нами бить чёрных, – просто сказал Вадим.
– Пойдём, – ответил Ваня.
Традиционный погром оккупированного азербайджанцами рынка на юго-западной окраине Москвы в день рождения Гитлера, скины в этом году начали, можно сказать, шаблонно. Единственным следствием уроков прошлых опытов подобного рода, была ещё большая численность нападающих и большая внезапность. Часть бойцов сосредоточилась на рынке загодя. При этом засадной отряд был одет скромненько.
Погром проходил по заведённому сценарию. Били чёрных спекулянтов, опрокидывали лотки, раздавали продукты и вещи пробирающимся мимо пенсионерам. Особый кураж погромщикам придавало то, что, вопреки ожиданиям и предупреждениям, милиции кругом не было.
Ваня никогда не испытывал такого. Ему казалось, он летит над землёй. Как инженер, он даже мог оценить, что плывёт над поверхностью на высоте трёх-пяти сантиметров. Вернее, он не плыл, он летел, слегка переступая ногами. Ещё одной странностью было ощущение какого-то почти нестерпимого жара, истекавшего от лица. Казалось, лицо пылает, и хотелось окунуть его в холодную воду.
Впрочем, это не мешало ощущать Ване звенящий восторг. Он готов был лететь и лететь вот так бесконечно. Кусок арматуры в руках жил как бы своей жизнью. Он опускался на ненавистные небритые