и подавленная на вид, в последний раз приготовила для нас кофе. Ее муж тем временем отправился нанимать телегу и экипаж для нас.
— Я знал, что вы не останетесь здесь надолго, сэр, — сказал начальник станции Гервейзу, когда тот брал билеты. — Очень многие пробовали, но все быстро уезжали отсюда.
Я присоединилась к Гервейзу, когда тот отправился отдавать ключ адвокату, сдавшему ему дом. Этот джентльмен выслушал нас без слов.
— Я рад, что вы благополучно выпутались, — наконец произнес он.
— А зачем вы вообще сдаете этот дом? — поинтересовался Гервейз.
— По указанию сэра Руфуса Саксона. Он считает — поверьте мне, это традиция, — что чужой человек может и когда-нибудь сумеет разрушить заклятье, висящее над этим домом. Мне также сказали и, думаю, это не ложь, что там порой по нескольку месяцев ничего не видно и не слышно, а потом эти… эти фигуры — именно такие, как вы описали, опять появляются на некоторое время.
— А какое преступление они совершили, если вообще было какое-то преступление, которое обрекло их на такие скитания, сэр? — вставила я свой вопрос.
Адвокат отрицательно покачал головой.
— Я сам толком не знаю, молодая леди. Разумеется, до меня доходят различные слухи; по правде говоря, однажды сэр Руфус наедине со мной обмолвился парой слов по этому поводу, но честь благородного дворянского рода, более ничем себя не запятнавшего, заставляет меня хранить молчание.
