Всадница грациозно перелетела через первое препятствие, потом через второе и третье, пока не исчезла за гаражом.
— Кто бы она ни была, она чудесная наездница. Да и какой конь под ней! — отметил Джош.
— Может, у тебя будет возможность поездить верхом, — сказал я.
— Когда вспомнишь, как я, бывало, ездил… — вздохнул Джош.
— Насколько я помню, было время, когда ты каждое воскресенье занимался верховой ездой.
— Это только потому, что особенность дочери сенатора заключалась в любви к верховой езде, — быстро ответил Джош, когда к нам по ступенькам сбежал улыбающийся негр в белой куртке, чтобы проводить в дом.
Мое постоянное впечатление от Вексфорда — это сверкающие паркетные полы, цветы, мебель в солнечных бликах, мягкие женские голоса и молодежь. Молодые люди, казалось, были везде, смеющиеся, торопящиеся, спорящие. Группа молодых мужчин и женщин расположилась на веранде, кто стоя, кто сидя, стараясь перекричать вопли дикой, резкой музыки, которую, похоже, обожает нынешняя молодежь. Потом в своем кресле выехал сенатор Шеннон, протянув нам руку. Как я всегда потом вспоминал, здесь в Вексфорде-Холле он был мягче, чем когда-либо.
— Рад вас видеть, Маккул, — произнес он. — Добро пожаловать в Вексфорд-Холл, Майклз.
У меня было странное чувство, будто мы попали во времена, предшествующие Гражданской войне, и хозяин всего обозримого приглашает гостей добрым словом к сладким напиткам, в то время как негры поют в сумерках. Должно быть, у Джоша было то же чувство, так как он похвалил красивый старинный дом как один из тех, что не часто теперь встретишь.
— Он будет стоять здесь, покуда живы Шенноны, — ответил старик, и я ему поверил. — Давайте я вас познакомлю с семьей, — начал он, потом воскликнул: — А, вот и Келли!
Келли спешил к нам через огромный холл. Он был одет в спортивные брюки, потертый свитер и теннисные туфли. Его лицо раскраснелось, глаза сверкали. Он представлял собой совершенный образец здорового молодого человека.
— Мы с Люком только что сбегали к Молли, — объяснил он отцу. — Он повез ее на встречу исторического общества.
Он повернулся к нам:
— Финн, я очень рад снова с вами встретиться. И с Джошем. Добро пожаловать в Вексфорд.
— Я только что говорил сенатору, что этот дом очень красив, — произнес Джош.
— Когда мы подъезжали к дому, то видели молодую леди, которая чудесно ездила верхом, — сказал я.
— Это Лейси, — ответил Келли. — Она все утро занималась со своим упрямцем. А моя жена и дети катались в манеже.
— Вы держите много лошадей? — поинтересовался Джош.
— Сейчас только пять, — ответил Келли. — Четыре скакуна и один рысак на короткие дистанции. Вы ездите верхом, Джош?
— Последние два года у меня не часто выпадал случай.
— Давай сначала познакомим их с семьей, — сказал сенатор, — а потом дай им что-нибудь выпить.
По всему дому были выстроены пандусы, и мы последовали за сенатором вниз к шумной солнечной веранде.
— Не стоит стараться знакомить вас с каждым в отдельности, — заявил нам Келли. — Все они Шенноны, так или иначе, — он сложил ладони рупором и крикнул: — Это Финн Маккул и Джош Майклз. Они знают о политике все, что только можно.
— Здорово! — крикнул высокий, рыжеволосый парень. — Идите сюда, присоединяйтесь к нашему спору.
— Позже, — ответил Келли. — Где остальные?
— Они либо играют в бильярдной, либо размечают поле.
— Разве мы сегодня играем?
— Шутишь, да? — произнес рыжеволосый. — В прошлый раз мне поставили шишку. Теперь моя очередь.
— О боже, — простонал сенатор, — они вновь намерены играть?
— Пара оплеух добавит им здравого смысла, — весело отметил Келли. — Лакросс, — объяснил он Джошу. — Это наш многолетний семейный турнир.
Он указал на потрепанный серебряный кубок:
— А это — трофей. Тот, кто выигрывает, удерживает его в течение года, а проигравший покупает бочонок и готовит мясо.
— Лакросс? — переспросил я. — Индейская игра?
— Она самая, — ответил Келли. — Вы ее знаете, Финн?
— Я знаю человека, который в нее играет.
— Идиотская игра, — проворчал сенатор. — Все, что они делают, это гоняются за маленьким мячом с битой и стукают друг друга по голове. А девчонки еще хуже парней.
— Хотите посмотреть конюшни? — спросил Келли.
— Ох, ну кому охота смотреть на вонючих лошадей, Кел, — запротестовал сенатор.
— Почему же, сенатор, я бы хотел посмотреть на ваших лошадей, — произнес Джош. — А ты, Финн?
— Ладно, все лошади для меня выглядят одинаково, но я согласен.
— Говард, принесите, пожалуйста, сенатору куртку, — попросил Келли цветного слугу, который находился поблизости. Тот быстро вышел и вернулся с теплой шерстяной курткой, которую помог надеть старику. Потом мы вышли из дома.
С холмов открывался бесподобный вид, напоминающий катящиеся коричневые волны под ярко- синим небом, сады в синевато-серых аллеях и службы, выкрашенные в зеленый и белый цвета и сверкающие на ярком солнце. Молодая, ослепительно красивая белокурая женщина шла к нам от манежа, ведя двух прелестных детей, одетых в наряд для верховой езды.
— Это моя жена Пэм, — представил Келли, — а это Шон и Тура. Пэм, это Финн Маккул и Джош Майклз. Дети, поздоровайтесь…
Дети послушно хором поздоровались и убежали.
— Считается, что я должна учить их ездить, — сказала Пэм, — но это они все время говорят мне, что надо делать.
Она покачала головой.
— Слава богу, следующей осенью они пойдут в школу.
— Шон утверждает, что будет ездить в школу верхом, — с усмешкой сказал Келли.
— Да — в школьном автобусе, — ответила она. — Я пойду приведу их в порядок, дорогой, увидимся позже.
Мы внимательно осмотрели конюшни и четырех лошадей. С моей точки зрения, они не отличались от тех кляч, что годами волокли угольные вагонетки О'Грейди по Девятой авеню, но Джош и Келли осматривали их глаза, зубы и ноги, как будто намеревались покупать. Беговая лошадь казалась мне довольно заурядной скотиной, но Джош с нежностью похлопывал ее по боку и что-то успокаивающе шептал.
— Вы уже приняли решение, Маккул? — негромко спросил сенатор.
— Приняли.
— Хорошо. И какое?
— Давайте подождем, когда вернемся в дом, сенатор, — предложил я. — Думаю, нам следует сказать это перед всеми.
Он что-то сердито хмыкнул, но ничего не сказал.
Мы выходили из конюшни, когда подъехала молодая черноволосая женщина, которую мы видели берущей препятствия. Она нагнулась в седле и похлопала по шее лошадь, чьи бока раздувались как кузнечные мехи.
