партия хотела, чтобы я выступил против него. Но, честно говоря, меня не интересовал исход выборов. Прежде всего, у меня достаточно врагов, — он усмехнулся. — Вы это знаете, Маккул.
Я кивнул. Этот факт был мне очень хорошо известен.
— И я не видел причин тратить деньги и влияние, сражаясь с человеком, который хочет совершить политическое самоубийство. Но когда его пресс-агенты стали намекать, что он готов баллотироваться в губернаторы, а потом в президенты, я понял, что должен остановить его.
Жесткий голос метал в меня слова.
— И не только остановить, но и уничтожить! Уничтожить, как и любого, кто встанет на пути моего сына к победе. — Он выставил вперед указательный палец: — Сначала Олбани, — он выставил еще один палец, — потом Белый Дом.
— Вы и правда считаете, что у вашего сына есть шанс?
— Годами сидя в этом кресле, я ждал подходящего дня и часа, — он с таким грохотом опустил трость, что я чуть не подпрыгнул. — И черт возьми, Маккул, этот день пришел.
— С чего вы взяли, сенатор?
Он погладил красную папку и улыбнулся:
— Маккул, мне это говорит содержание папки. Вот здесь. Прочтите.
Я встал.
— Думаю, это лучше всего. Прочитать записи.
Холодные глаза сенатора изучали меня.
— Вы старый профи, Маккул, один из лучших в стране. Что вы об этом думаете?
— Не знаю. Откровенно говоря, я не узнаю вашего сына, даже если споткнусь о него.
— Он замечательный парень.
— В стране хоть пруд пруди замечательных парней, но из них не получится даже ловцов собак, сенатор. А уж губернаторов или президентов…
— Вы поймете, о чем я говорю, когда встретитесь с ним.
— Возможно. А вы подумали о Барни Маллади, сенатор?
— Этот старый вор!
— Вор или нет, но он контролирует сильнейшую политическую машину в штате.
Шеннон начал плеваться словами:
— Кубинцы, ниггеры и прочие. Готов поставить ниггера в Таммани-Холле[9]. Ниггера!
— Помню, были времена, когда то же самое говорили об ирландцах. — Потом я добавил: — А моя мать всегда утверждала, что негр, это тот же ирландец, только вывернутый наизнанку.
Сенатор фыркнул.
— Мой старик твердил то же самое. Ладно, мы побеспокоимся о Маллади, Маккул. Не тревожьтесь об этом.
— Но вам следует подумать о нем. Его не так-то легко отбросить.
— Я не беспокоюсь о людях, которых можно купить, Маккул, — мягко сказал он. — Я давно понял, что тревожиться надо о тех, кого не интересуют деньги и власть. Эти опасны.
— Есть еще одна проблема, о которой я не могу не спросить: ваш сын хочет этого?
Шеннон медленно подъехал к двери, и я последовал за ним.
— Скоро вы встретитесь с Келли.
Он поднял глаза.
— Когда вы увидите Майклза?
— Завтра в девять я улетаю, сенатор. Мы свяжемся с вами, — я остановился у двери. — Должен вас предупредить, Джош мыслит по-своему.
— Передайте, если его не устраивает оплата, мы сможем…
— Дело не в этом, сенатор.
— Хорошо, в чем?
— Джош как раз тот человек, о котором вам надо беспокоиться, его не интересуют ни деньги, ни власть.
Я попрощался кивком головы и закрыл дверь. Миссис Металлический-Голос вновь продемонстрировала свою замечательную вставную челюсть, и дверь лифта медленно закрылась за мной. Через пару минут я был на Парк-Авеню. Иногда мне охота прогуляться, но в этот раз я взял такси. Я не мог ждать, нужно было скорее прочитать каждую строчку этой папки.
Сколько себя помню, я всегда останавливался в отеле «Генерал Шеридан». Джош уверяет, что я один из тех старых нью-йоркских чудаков, которые не покинут родных мест, даже если тротуары начнут проваливаться. Пожалуй, он прав. «Шеридан» находится к западу от Сорок седьмой улицы, рядом с Восьмой авеню, и отсюда камнем можно добросить до того многоквартирного дома, где я родился, школы, которую окончил, и собора святого Малахия, где я мальчишкой прислуживал у алтаря. И всего на расстоянии плевка Таскавана Клуба и Барни Маллади.
Некоторые говорят, что «Шеридан» это Юнион-Клуб Вест-Сайда, и я полагаю, что это подходящее определение. Живущие здесь люди — это в основном отставные инженеры, артисты, несколько старых инспекторов полиции и кое-кто из находящихся в порту моряков. Место здесь чистое, и его посещают потомки тех же фамилий, что в первый визит генерала Шеридана. Несколько лет назад я взял под свой контроль гостиную прилегающих покоев и велел убрать стены, чтобы создать библиотеку. Барни уже отмечал, что я человек читающий. Думаю, это заслуга иезуитов в Фордхеме, которые старались сделать из меня юриста.{19}
В моей маленькой библиотеке стояло большое удобное кресло, чудесная лампа и бутылка, что еще надо старому ирландцу? Когда мы с Джошем приезжаем в город, то он останавливается у меня, если у него нет других планов.
Короче, это было любимое место, куда я шел после ужина в ресторане Салливана, где собираются большинство из нас, старых перечниц, полюбоваться молоденькими «юбками», забегающими сюда после шоу, все еще в гриме, и их молодой смех и улыбки освещают все вокруг.
Со стаканом «Джека Дэниэлса» со льдом, маленькими глоточками отпивая виски, я открыл красную папку и стал читать.
Беседа с Молли Шапиро.
Понедельник, 3 Марта.
Келли Шеннон.
Утром 2 марта, направляясь к почте Крествью, я был окликнут мисс Молли Шапиро с Окленд Роуд, что с севера граничит с Вексфорд-Холлом. Мисс Шапиро, которую я знаю много лет, попросила выслушать ее. Я согласился, и мы пошли выпить кофе в аптеке Перри, недалеко от почты.
Мисс Шапиро рассказала, что в этом году познакомилась с человеком по имени Бенджамин Джелкович, которого она охарактеризовала как коммиссионера. (Джелковичу 58 лет, мисс Шапиро признает, что ей 55). Прошлым месяцем Джелкович был арестован по иску владельца мехов с Манхэттена, который подал заявление на Джелковича в 19 полицейский участок, обвиняя его в крупной краже, принесшей ему убытки в 50 тысяч долларов. Позднее жалоба была представлена в суде, где Джелкович отказался от предварительного допроса и был задержан до решения большого жюри{20} без права залога. Такое решение было результатом криминального прошлого Джелковича, включающего 2 осуждения в 1923 и 1941 годах за кражи. Он содержался в тюрьмах Синг-Синг и Рикерс- Айленд.
В многочисленных кражах потерпевший старался использовать местного окружного прокурора с тем, чтоб вернуть деньги. В этих условиях Джелкович, хотя и клялся, что невиновен, постарался отдать деньги, но окружной прокурор не позволил жалобщику забрать иск, фактически он угрожал торговцу судебным преследованием, если тот это сделает.
