– Леля, какое счастье, что ты приехала! Ты всегда была мне как сестра, а сейчас я рада тебе просто как никогда. Мне так плохо, кажется, я схожу с ума! Ты ведь поживешь у меня? Хотя бы немного, а? Я больше не вынесу этого одиночества и страха. Меня стали тревожить видения…
Я сперва не придала особого значения ее словам о призраках – Аня явно страдала глубокой депрессией, а во время депрессий людям часто что-нибудь мерещится. Кто голоса слышит, а кого фантастические видения беспокоят.
Но я ведь для того сюда и пожаловала, чтобы помочь! Попытаюсь как-то ее отвлечь и настроить на более светлые мысли. Только бы удалось нащупать необходимую тонкую грань между сочувствием и жизнелюбием…
Узнав, что я временно поселилась в соседнем Гиреево, где в отсутствие хозяйки наблюдаю за порядком в санатории для раненых фронтовиков, Аня с новой силой принялась уговаривать меня переехать в Привольное.
– Лелечка, согласись, ведь тебе здесь будет намного удобнее, чем в Гиреево. Как женщина может чувствовать себя в доме, битком набитом военными? Это же все равно что казарма. Любая дама обязательно будет ощущать дискомфорт в таких условиях! Но ведь за порядком в санатории можно следить и отсюда, из Привольного. Будешь по утрам отправляться в свое Гиреево, заниматься делами санатория, а к обеду возвращаться обратно… И я тоже смогу тебе во всем помогать. Правда-правда! Только, пожалуйста, поживи у меня. Я боюсь оставаться тут одна, – Аня замолчала, оглянулась и продолжила совсем тихо, еле слышным шепотом: – Хотя в том-то и дело, что я здесь не одна – в моем доме обитают некие существа.
Видимо, эти существа и являлись Ане в ее видениях. Похоже, бедняжка всерьез верит, что обладает возможностью общаться с потусторонним миром…
Каких-нибудь пару дней назад, услышав подобное, я, смеясь, припомнила бы поучительную историю из детской книжки о банде злых домовых, обитавших в подвале у бедной старушки (где вредные существа скорее всего ловко маскировались под клубни картофеля), и провела бы забавные параллели с Аниным рассказом. Попустительства в общении с вредоносными духами допускать нельзя. Пришельцам из мира иного не вредно дать понять, кто в доме хозяин… Но теперь я уже не рисковала шутить на столь деликатную тему – ей-богу, у меня самой в этих местах не раз возникало ощущение чьего-то незримого присутствия. Словно кто-то стоит за спиной и сверлит взглядом твой затылок, а обернешься – пустота, лишь незримые тени тают в дымке…
К вечеру я перевезла свои вещи в мрачный дом Анны Чигаревой. В окна столовой, где мы засиделись за самоваром, заглядывали деревья парка. При снисходительном вечернем освещении заросший бурьяном парк с грязным прудом уже не казался таким запущенным.
Перед сном мы с Анютой коротали время за беседой, тема которой показалась бы небезынтересной любителям демонологии, спиритам, мистикам и членам теософских обществ, а также рифмоплетам- неврастеникам.
Самое потрясающее в ее рассказах состояло в том, что Аня воочию видела призрак в образе молодого мужчины в военной форме, спускавшегося по лестнице с чердака. Она клялась, что это святая правда, и только затруднялась сказать, кто именно ей явился – покойный дед, дух которого, по ее словам, отличался беспокойным нравом и в прежние времена частенько позволял себе прогуливаться по имению, или муж, погибший недавно в Галиции.
Обстоятельства смерти Алексея Чигарева, которые стали недавно известны Анне (выстрел в спину со стороны своих в момент штыковой атаки – подлое и загадочное убийство, мотивы которого, равно как и имя убийцы, остались нераскрытыми), наводили на мысль, что душа поручика не обрела покоя. Впрочем, во всех известных литературных произведениях простым смертным являются именно безвинно загубленные и неотомщенные души усопших родственников. Взять хоть тень отца Гамлета…
– Знаешь, я умираю от страха при одном воспоминании об этих явлениях, – говорила Аня. – Но при всем том, если это и вправду был Алексей, я… Я бы хотела повидать его вновь. Пусть бы хоть легкой тенью мелькнул… Я так тоскую по нему. И даже, ты не поверишь, с замиранием сердца жду, что он опять явится. Вот только… Он ведь остался в Галиции. Не знаю, возможно ли ему явиться здесь, в Московской губернии? Наверное, это все же был дедушка, похороненный в усадебном парке.
Я-то была уверена, что покойный Алексей пребывает ныне в местах, значительно более отдаленных, чем Галиция, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя… Да и дедушка, мир его праху, скорее всего составляет там компанию внучатому зятю. Но не говорить же об этом с безутешной Анной.
– Можно задать тебе пару практических вопросов? – поинтересовалась я. – Скажи, какого цвета был на привидении китель, если уж оно явилось тебе в воинской форме?
– Китель? – озадаченно переспросила Аня. – Ей-богу, не помню, просто и внимания не обратила. Леля, я была ни жива ни мертва от страха, чуть сознание не потеряла, а ты спрашиваешь про китель. Еще бы звездочками на погонах поинтересовалась! Какое значение имеет цвет кителя?
– Очень большое. Если тебе являлся дедушка, он должен был быть в форме времен войны на Балканах и скорее всего в кителе белого цвета. Ну в крайнем случае в парадной форме тех времен. А если мундир был цвета хаки – стало быть, это привидение современное. Только во время японской войны наше командование задумалось, что на поле военных действий защитный цвет кителя гораздо практичнее, чем белоснежный, служивший хорошей мишенью для вражеских стрелков. Сейчас-то военные облачились в хаки почти поголовно, но впервые защитная форма появилась в русской армии только в 1907 году. А что касается твоего дедушки, царствие ему небесное, то думаю, что при всем беспокойном характере он не стал бы менять свое обмундирование согласно нынешним армейским порядкам.
– Леля, какой у тебя все-таки ясный ум! Мне бы подобное и в голову не пришло. Дед и вправду должен быть в мундире старого образца!
Но мне было не до комплиментов. Следовало детально уяснить еще одну важную вещь, которая также не пришла в голову Анюте, погруженной в романтические фантазии.
Если на минуту допустить, что явившееся на лестнице привидение вовсе никакое не привидение, а обычный живой человек из плоти и крови, которому что-то нужно в доме Анны (а житейский опыт упорно подсказывал мне такую версию, хотя я тоже стала подпадать под обаяние мистических тайн), то каким образом этот человек проходит сквозь запертые двери?
Он добыл ключи от дверей, или его кто-то впускает в дом, или, ловко пользуясь лестницами и карнизами, он влезает через какое-нибудь слуховое оконце?
Вот это все я и попыталась выяснить у Ани.
– Духам не нужны ключи, – грустно заметила она. – Хотя с ключами в нашем доме никогда проблем не
