И он принялся стягивать с Ремины одежду.
Скворцов кинулся девушке на помощь, но Хуанито немедленно огрел его между лопаток прикладом. Егерь кубарем покатился по ламинарии. Реми завизжала. Тогда Кортес взмахнул лапой. Лениво так, будто отгонял назойливый криль, но Керим тут же отпустил Ремину, пробормотал: «Билять» — и повалился навзничь. Лицо его было утыкано иглами.
— О-е-е-е! — заклекотал Хаунито, бессмысленно подпрыгивая на месте. — Керим, компанеро! Ты живой?..
Керим не отзывался. Яд дружка-иглокожего подействовал мгновенно.
Сообразив, что остался один, стервятник передернул затвор, но Скворцов опередил его. Он схватил дробовик Керима, перевернулся на спину и всадил заряд в грудь бывшего волонтера. Хуанито отбросило прямо на скопление губок-вампиров. Раздался почти сладострастный вздох. Губки истосковались по свежей крови.
Хуанито был еще живой, когда егерь подошел к нему. Руки и ноги стервятника ритмично подергивались, из развороченной картечью груди толчками била кровь.
— А ведь я тебя знаю, Хуан Мария Леонсио Санчес, — сказал Скворцов. — Ты был бортстрелком на шаттле, который эвакуировал то, что осталось от отряда капитана Кемпнера с Немезиды. Ты должен был прикрывать наш отход, но почему-то не стал нажимать на гашетку. Почему?
Стервятник зашипел, задергался. На губах выступила кровавая пена. Потом он обмяк, зрачки его остекленели.
— Ну и ладно, — пробормотал егерь. — Это был риторический вопрос.
Он вернулся к Реми и Кортесу. Его встретили молчанием. Реми успела подобрать карабин, а Кортес деловито высасывал мясо полипа из новой трубки.
— Меняем порядок движения, — сказал Скворцов. — Первым иду я. Реми — за мной. Ты, Кортес, замыкаешь. До атолла уже рукой подать. Осталось миновать Арухово болото…
Он осекся, стремительно пихнул Реми дальше по тропе. Вскинул дробовик, но палец его застыл на спусковом крючке. Кортес маячил на линии выстрела. И не было времени ни убрать его оттуда, ни даже предупредить…
Утихомиривать Ремину пришлось не меньше получаса. Она порывалась вернуться к зарослям ламинарии, лупила Скворцова по физиономии, называла сволочью и предателем, но егерь упорно тащил ее к атоллу, уповая лишь на то, что львиная звезда насытилась и во второй раз не нападет.
33
Они ворвались в атолл Алехандро одновременно с ночной армией Хардегена.
Реми как будто смотрела хронику стихийного бедствия, заснятую очевидцем на любительскую камеру. Цвета были искажены, все тонуло в неестественной синеве, и место действия узнавалось с трудом. Хаотичные вихри криля клубились, точно помехи.
Эта сцена была перенасыщена действием.
Вот начался десант крабопауков. Нити, которые удерживали ловцов под брюхом живых дирижаблей, стали размягчаться, одновременно удлиняясь и утончаясь. Лапы, похожие на пальцы мертвеца, уткнулись в коралловую крошку, тяжелые клешни разрубили воздух, точно для устрашения невидимого пока противника.
Вот несутся через вымерший поселок волонтеров акслы. Вернее, на первый взгляд кажется, что эти существа — акслы. Приглядевшись, становится понятно, что они совсем другие: выше, проворнее, темнее. Кожа у них грубая, шишковатая, как у крокодила. Под подбородками болтаются щупальцеобразные усики с люминесцентными огоньками на кончиках, а головы венчают массивные поперечные гребни. Их облик пугает, а стремительность движений побуждает затаиться и не высовывать носа из убежища, пока эти демоны, восставшие из пещерного ада Большого барьерного рифа, не растворятся в неоновой дымке.
Венценосные — ночная разновидность аксл. Еще одна тайна Сирены обращается в явь под лучами Карлика.
Реми и Скворцов сейчас же вспоминают последние минуты, проведенные в пещерах Хардегена. Их счастливый исход по-прежнему окутан туманом, но образ венценосной акслы и ее шипящий шепоток глубоко врезались в память и живут в ней, точно черви-паразиты…
Венценосные обыскивают покинутые людьми хибары, но не находят для себя ничего интересного. Кто-то засовывает в поясные сумки разную мелочовку: севшие батарейки, клочки бумаги, канцелярские кнопки, забытые под койкой носки. Вдруг вечному ученику и трудяге что-нибудь да пригодится?..
Венценосные окружили недостроенную школу. Точно нечисть из преданий землян, они стали расхаживать под стенами, клацая зубами и шипя в нечеловеческом своем раздражении. Как венценосные ни пыжились, но добраться до людей, что до конца Карлика заперлись в подвале — под бетонным перекрытием и за бронированной дверью с часовым замком, им было не по зубам.
Скворцов понял, что о намерении прорваться к Кристо можно забыть. С трудом верилось, что он сам предложил такую глупость. Он ведь знал, что подвал закрывается точно банковский сейф. До рассвета туда и пылинке не проникнуть.
Предложение вернуться в Алехандро было того же толка, что и просьба Реми опуститься на нижние горизонты Большого барьерного рифа, где якобы безопаснее.
Они сами толкали себя в лапы полчищ Хардегена. Они плясали под неслышимую дудку ночных рифов, не отдавая себе в этом отчета.
Скворцов грохнул кулаком об землю в глухом отчаянии.
Они сидели, прижавшись друг к другу, за пыльной стеной сетчатых кораллов. Они не знали, что делать дальше. Ясно было лишь одно: все, что они ни предпримут, произойдет по воле рифов.
Следовательно, в их интересах — оставаться безучастными наблюдателями. Сидеть неподвижно, ощущая, как ультрафиолет пробует кожу на прочность.
Сухой перестук, частые щелчки…
Над их ненадежным убежищем завис живой дирижабль. Под чешуйчатым брюхом болтались с полдюжины крабопауков. Огромные глаза летающего кита отражали свечение рифов; в них, словно в выгнутых зеркалах, Скворцов увидел себя и Реми.
— Бежим! — он схватил Реми за руку.
Сейчас же липкая нить скользнула вниз. Скворцов отпустил приклад дробовика, и оружие, вокруг которого обмоталась паутина, взлетело к брюху гиганта.
Реми попыталась закричать, но тотчас зажала рот рукой.
Крабопауки одновременно устремились к земле. Точно кто-то одним взмахом перерезал нити, что удерживали их под живым дирижаблем. Но Реми и егерь уже бежали со всех ног, скользили по коралловой крошке по крутому склону, направляясь к лагуне. За их спиной прозвучал полный мнимой печали стон.
Агрегат по переработке фитопланктона стоял, подобрав щупальца. Сверху его закрывал стальной колпак. Судя по царапинам на металле и бахроме из оборванных паутинок, ночная свора попыталась забрать машину волонтеров в качестве трофея. Но не тут-то было: весил агрегат почти как танк. За его округлым боком Реми и Скворцов перевели дух. Стояли они по пояс в теплой воде — испуганные и грязные. К их жирным от крема лицам так и липла пыль, крошки и случайный криль.
Через рыжую ламинарию пронесся отряд ночных аксл. Каждое существо было вооружено или духовой трубкой, или топором с кремневым лезвием, или примитивной мотыгой.
Реми схватила Скворцова за плечо.
— Не отдавай меня им! — прошептала она громко. — Слышишь, Эндрю!
Его и самого пугали эти ночные-венценосные. Скворцов, облокотившись на щупальце агрегата, следил за их перемещениями. Темные акслы обшарили опустошенное нерестилище и снова пронеслись через рыжие заросли, но на этот раз — к хижинам аборигенов. Туда же поплыли, точно воздушные линкоры, живые дирижабли.
— Они нас зачем-то отпустили, а теперь хотят, чтобы мы вернулись, — продолжала Реми. — Я это
