Сказки под ивами

этот день. Мир, по его мнению, начинал входить в нормальную колею.

— Рэтти! — позвал друга Крот.

— Привет, Крот! — отозвался тот с другого берега. — А я-то думаю, придешь ты или нет. Хотя что тут думать: весна-то уже точно пришла!

— Это верно, — согласился Крот, чувствуя, как Рэт постепенно становится наконец похожим на самого себя.

— Ты уж извини, старина, но придется немного подождать, — сказал Рэт. — Сейчас должен прийти мой матрос, который ночевал сегодня у Тоуда. Он поможет мне стащить лодку в воду. Да, были времена, когда я с легкостью делал это один, но сейчас — увы…

— Все мы потихоньку стареем, — философски заметил Крот и сел на берегу; он явно был не против того, чтобы посидеть немного на солнышке, глядя, как проплывают мимо воды уже весенней Реки.

Сын Морехода не заставил себя долго ждать. Вдвоем с Рэтом они быстро спустили лодку на воду, и Крысенок тотчас же опробовал ее на плаву, переправившись через реку и перевезя обратно Крота вместе с корзиной. На берегу их ждал Рэт, попыхивая трубкой.

— Садись на весла, Крот, — сказал он. — А я буду пассажиром. Река сегодня спокойная, трудностей особых не предвидится, думаю, тебе будет не очень тяжело. А я еще, видимо, не совсем поправился: слабость какая-то во всем теле, кости ломит. Может быть, на обратном пути — вниз по течению — я смогу тебя подменить.

Сын Морехода передал Кроту весла, усадил Рэта в лодку, укутав ему лапы теплым пледом, и ловко выпрыгнул на берег.

— Ой, чуть не забыл, Капитан, — сказал он вдруг. — Тут папа вам письмо написал.

Вручив конверт Рэту, Крысенок изо всех сил оттолкнул лодку и весьма скептически посмотрел на то, как Крот взялся за весла.

— Вы уж постарайтесь помягче, не так резко, мистер Крот, — посоветовал ему Крысенок, как, бывало, советовал Рэт. — Тогда Река сама будет делать за вас почти всю работу.

Крот довольно быстро нашел свой ритм, лапы вспомнили нужные движения, и он даже выбрал секунду, чтобы помахать Крысенку на прощание.

Рэт был так поглощен проплывавшим мимо пейзажем, звуками и запахами, доносившимися с обоих берегов, самим ощущением плавания — первого за долгие месяцы, — что, не в силах оторваться от этого, сунул письмо Морехода в карман, решив, что ничего не случится, если оно полежит нераспечатанным до предполагавшегося во время прогулки ланча на свежем воздухе.

— Надеюсь, ты согласен, что для первого раза лучше начинать прогулку вверх по течению? — осведомился Крот.

Рэт согласно кивнул: вверх, только вверх по течению — это был единственный, из года в год отработанный вариант начала первой прогулки в новом сезоне. Любое другое направление было бы просто немыслимо, но — опять же по заведенному много лет назад ритуалу — гребец всегда интересовался мнением пассажира на этот счет.

— С этой стороны больше хороших мест для пикника, — заметил Крот, налегая на весла.

— Куда больше, — вновь согласился Рэт.

— Весна пришла! Точно, весна пришла! — завопил вдруг с берега какой-то кролик. — Мистер Рэтти вывел свою лодку и, как всегда, везет мистера Крота кататься!

Эта веселая присказка все утро сопровождала лодку, доносясь то с одного, то с другого берега. А весеннее солнце поднималось и поднималось по небосводу, согревая все вокруг своими лучами, обещая новую жизнь и новые радости всем: животным и птицам, насекомым и рыбам, — всем, кто с радостью провожал отступавшую зиму и встречал новую весну.

Время от времени Рэт и Крот здоровались с теми, кто приветствовал их с берега, но по большей части они пребывали в своем маленьком, но таком нескучном мире, где медленно текла река, светило солнце, иногда затеняемое кронами нависших над водой ив, где порой поскрипывала уключина да плескалась под веслом еще совсем холодная вода.

Иногда они смотрели только вперед, иногда оглядывались; порой Кроту хотелось разогнать лодку побыстрее, и он изо всех сил налегал на весла, порой же переставал грести, и река уносила лодку чуть ниже по течению; друзья то говорили, то молчали, и тогда Рэт курил трубку, а Крот мечтал; если же они не говорили, не курили и не мечтали, то они просто были — были вместе, в самом начале весны, счастливые и довольные.

— Помнишь, как я впервые привез тебя сюда? — спросил Рэт.

— И как я начал суетиться, все перепутал и в итоге тебе пришлось вытаскивать меня из воды? Ты еще сказал тогда, что в плывущей лодке самое главное — не суетиться, а я — полный невежда и профан в этом деле — позволил себе в этом усомниться!

Веселые и приятные воспоминания следовали одно за другим, разговор оживился и не смолкал ни на минуту; ведь здесь, в ближайших окрестностях, пожалуй, не было ни одного изгиба речного русла, ни единой заводи или островка, с которым у старых друзей не было бы связано каких-нибудь воспоминаний. И хотя Крот пристрастился к речной жизни куда позднее, чем Рэт, за долгие годы дружбы у них набралось примерно равное число смешных и занимательных историй.

Когда Рэт — очень редко — позволял себе рассказать кому-то об их дружбе, он неизменно повторял, что без Крота — Крота, который совсем по-иному смотрел на Реку и на жизнь, Крота, готового спорить до хрипоты о какой-то ерунде, но не упрямившегося, если его действительно убеждали доводы собеседника, Крота, которого искренне заботила судьба всех прибрежных жителей, — так вот, без этого Крота жизнь и наполовину не была бы такой веселой и наполненной.

Видел их в тот день и Тоуд, сидевший на террасе в шезлонге и размышлявший о том, что если никто вокруг не соберется прокричать во всеуслышание: «Весна пришла!» — то ему скорее всего придется сделать это самому. Заметив проплывавших мимо Тоуд-Холла Крота и Рэта Водяную Крысу, он понял, что в услугах глашатая никто уже не нуждается: друзья объявили об этом доходчивее и громче, чем мог бы сделать он, даже сорвав себе голос.

Сбежав по лужайке к берегу, Тоуд поздоровался с проплывавшими мимо усадьбы друзьями и пригласил их зайти в гости. Однако те вежливо, но твердо отказались, и Тоуд не стал настаивать, поняв, что они хотят побыть вдвоем, по крайней мере до ланча на воздухе.

— Возьмите хотя бы шампанского! — крикнул с пристани Тоуд.

Крот решительно проигнорировал это соблазнительное предложение, так как знал, что шампанское сильно ударяет ему в голову, а он, в конце концов именно он, отвечал за лодку в этот день.

— Ладно, ребята, не хотите — как хотите, — улыбнулся им Тоуд. — Рад опять видеть вас вместе, а тебя, Рэт, снова на реке. Плывите, куда задумали, но учтите, что в следующий раз вы обязаны — слышите, обязаны! — пришвартовать свою скорлупку у моей пристани и прокатиться со мной на паровом катере.

Рэт с улыбкой согласился с этой идеей, предложив предпринять такую прогулку, когда станет чуть теплее, и посоветовал Тоуду поставить за штурвал Сына Морехода.

— Как скажешь, Рэтти! — крикнул вслед удаляющейся лодке Тоуд и добавил: — Счастливого плавания! А меня, между прочим, тоже ждет ланч — пусть и береговой, но не менее вкусный.

Так они расстались в первый весенний день: один направился в столовую, где его уже ждал дворецкий, а двое поплыли к чуть позеленевшей лужайке на берегу реки — с корзиной, полной всего того, чего только можно пожелать во время первой в новом сезоне прогулки на лодке.

Кстати, место для пикника было выбрано совсем неподалеку — на расстоянии видимости и даже слышимости от усадьбы Тоуда.

Хорошенько поев, Крот достал из корзины бутылочку черничной наливки, которая — несомненно, излишне сладкая для основных блюд — отлично подходила к десертному пудингу, и изо всех сил крикнул:

— За здоровье Тоуда!

— За здоровье Рэтти и Крота! За вас, ребята! — крикнул в ответ Тоуд из окна столовой и добавил: — За весну! За первый весенний день!