немногими сохранившимися во рту зубами. Трапеза проходила в молчании, нарушаемом только частыми появлениями Зеба, просившего Вивиан то наполнить блюдо, то добавить масла в масленку, то выдать сливки для кофе, то насыпать сахар в сахарницу.
Однако после еды Офелия, отодвинувшись от стола и навалившись на него локтями, отдала должное сплетням – любимому развлечению слуг. Для начала ей потребовалось выяснить, почему Максвелла сопровождает Лукреция Борджиа, а не слуга-мужчина.
– Неужели у вас нет мужчин? – презрительно осведомилась она, словно Максвеллы были белой голытьбой.
– Мужчины? – переспросила Лукреция Борджиа с благородным негодованием. – Вы говорите о неграх, мисс Офелия, мэм? Вот уж этого добра в Фалконхерсте навалом. Штук двести, если не больше, и все как на подбор молодые, здоровые, сильные. Негритянок у нас тоже хватает. Зато кого у нас нет, так это стариков.
– Тогда почему?..
– Почему масса Максвелл выбрал в качестве провожатой меня? Потому и выбрал, что без меня он как без рук. Масса Максвелл пальцем не шевельнет, пока не обсудит все со мной. Даже вздохнуть без меня не может. Это я предложила подарить массе Хаммонду на день рождения коня. Масса Максвелл велел мне ехать с ним, чтобы я помогла ему выбрать самого лучшего жеребчика. Я же говорю: без меня он и шагу не ступит.
– Ух ты! – Офелия изобразила восхищение, хотя на самом деле считала, что Лукреция Борджиа сильно преувеличивает. Чтобы сменить тему, она крикнула: – Эй, Вивиан, принимайся за посуду! И гляди мне, если разобьешь хоть одну фарфоровую тарелку из лучшего хозяйского сервиза, тебе несдобровать!
– Да, мэм.
– А если проболтаешься миссис Льюк, что мы ели с фарфоровых тарелок, то я сама тебя взгрею.
Лукреция Борджиа одобрительно поглядывала на мечущуюся по кухне Вивиан.
– Девка ладная, сильная. Почему не беременная? Сколько раз она рожала?
Офелия мрачно повесила голову:
– Ни разу. Ей давно нужен мужчина: она до сих пор девица.
– В ее-то возрасте? – Лукреция Борджиа не поверила собственным ушам.
– У нас на плантации некому этим заняться. Мы тут все сплошь старики, не считая четырех-пяти телок вроде Вивиан. Хозяин знай себе твердит, что не сегодня-завтра привезет от вас хорошего бычка, чтобы их покрыть, если позволит мистер Максвелл, но это лишь слова. У него одни лошади на уме. О том, что кобылам нужны жеребцы, он не забывает, а о том, что негритянки не могут без негров, не думает. Ничего, теперь все переменится.
– То есть как? – удивилась Лукреция Борджиа. – Раз у вас нет бычков, кто же покроет ваших телок?
Офелия торжествующе улыбнулась:
– Я же не говорю, что у нас их нет. Раньше не было, но в этот раз хозяин с хозяйкой привезли из Нового Орлеана не только коней, но и негра. Никогда не видела таких статных негров! Видать, он многого стоит: ведь масса Льюк выменял его на своего лучшего коня!
– Могу себе представить! – Лукреция Борджиа навострила уши: разговор принимал любопытное направление. Ее интересовало все, имеющее отношение к мужчинам. – Вы говорите, он хорош собой?
Офелия зажмурилась и покачала головой, разыгрывая восхищение, граничащее с умопомрачением.
– Хотелось бы мне помолодеть лет на сорок! Даже такой старухе, как я, при взгляде на него делается не по себе. У него между ног вот такая оглобля!
– Значит, у него все на месте? – Лукреция Борджиа сгорала от любопытства, глаза у нее так и сверкали.
– Еще как на месте! Первой хозяин отдал ему Эми-Лу, так она с тех пор ходит враскорячку.
Не желая ударить в грязь лицом, Лукреция Борджиа парировала:
– У нас в Фалконхерсте таких быков пруд пруди. Сама я сплю с Мемом, слугой из Большого дома, но и другими не брезгую, когда подворачивается случай. Мем уже поистаскался, потому что не может пропустить ни одной телки. Ничего, если масса Уоррен застукает, то его так отделают кнутом, что будет помнить это по гроб жизни!
– У вас в Фалконхерсте секут рабов? – резко сменила тему Офелия. – А у нас – никогда. Хозяин все время грозится, но угрозами дело и кончается. Уж и не припомню, когда у нас кого-нибудь выпороли как следует. Ну, огреют кого-нибудь хлыстом, так ведь это пустяки.
– А в Фалконхерсте дня не проходит, чтобы кого-нибудь не выпороли. – Лукреция Борджиа была готова наврать с три короба, лишь бы произвести впечатление на собеседницу. – Масса Максвелл очень крут. Есть у него один закон: если он велел какому-то негру покрывать негритянку, то к ней никто другой не должен прикасаться, пока она не понесет. Если парочку ловят в кустах или в поле, то обоим не миновать кнута. Телок тоже секут, если они заигрывают с бычками.
Офелия выпучила глаза и разинула от удивления рот.
– У вас секут негритянок?! И вас секли?
Лукреция Борджиа тоже вытаращила глаза, давая понять, что никто в здравом уме не задал бы такого вопроса.
– Чтобы секли меня?! Что за чушь! Иногда хозяин вручает мне кнут, особенно если надо наказать негритянку, но высечь меня?! Никогда! Как это может быть, если я – правая рука массы Максвелла? Ни он, ни масса Хаммонд пальцем не пошевелят, пока не посоветуются со мной.
На кухне появился Зеб с грудой грязной посуды. С кряхтением поставив поднос на стол, он привалился к
