— Дерек? — раздался еле слышный голос: нежный, робкий. Она не сводила с гостя завороженного взгляда, а Кейдж подходил все ближе… Вивиан протянула к нему руки, посеребренные лунным светом, и этот простой красноречивый жест развеял все благие намерения держаться в границах дозволенного.
Я мог бы полюбить эту женщину, — в отчаянии осознал Дерек. Полюбить так, как никогда не любил никого, даже Эрику.
Со сдавленным стоном он отбросил одеяло, подхватил любимую на руки и понес ее обратно к себе, прижимая к сердцу.
Они вместе рухнули на кровать, осыпая друг друга жадными нетерпеливыми поцелуями. Разгоряченная, Вивиан льнула к нему: в одном неистовом, исступленном порыве тела их сплелись, не оставляя времени на сожаления и притворство. Напрасно пытался он отстраниться, сдержаться и продлить удовольствие: было поздно. Она затрепетала в экстазе — и безумный вихрь подхватил и его, сметая преграды, увлекая к новым высотам наслаждения.
Она создана для любви, грустно думал Дерек, укачивая спящую в объятиях. Создана для того, чтобы быть любимой. Почему именно он нашел ее? Его душа мертва, сердце озлобилось, а силы и энергия посвящены великой миссии. Как мало может он предложить женщине!
Вивиан проснулась в девять; в глаза ударил солнечный луч. Она была одна. Только примятые простыни там, где лежал Дерек, подтверждали: происшедшее не было сном. Тело приятно ныло.
К тому времени, как Вивиан приняла душ и оделась, ей стало окончательно ясно: делать вид, что ничего особенного не произошло, бесполезно. Задав корм лошадям, мужчины уже вернулись в дом. «Придите, праведные души», — звучало со старой пластинки, а из кухни доносился аромат стряпни.
Собрав волосы в традиционный пучок, Вивиан набралась храбрости и двинулась вниз. Неизбежное присутствие Харди не внушало ей радости: молодая женщина предпочла бы предстать перед Кейджем без свидетелей.
Действительность оказалась куда хуже ожиданий. Дерек уже восседал за столом, согревая руки о чашку с кофе. Харди стоял у плиты, свирепо помешивая что-то в чугунной сковородке. Его угрюмый взгляд не оставлял места сомнениям: от рождественского благодушия не осталось и следа.
— Да вы только поглядите, что за поздняя пташка к нам залетела! — проворчал он ехидно.
Вивиан нервно затеребила воротник.
— Боюсь, я проспала.
— Точно! — Старик вывалил содержимое сковороды на три тарелки и подтолкнул одну по направлению к гостье.
Молодая женщина взглянула — и едва не поперхнулась. Куски ветчины плавали в полужидком яйце, ломтики картошки утопали в океане жира.
Подняв глаза, Вивиан встретилась взглядом с хозяином дома.
— Доброе утро, — приветствовал он гостью, заговорщицки улыбаясь. — Ты, наверное, проголодалась.
Еще как! Однако содержимое тарелки напрочь отбивало аппетит. Она поймала на вилку ломтик ветчины, сочащийся жиром.
— Не слишком, — отозвалась она, слегка передернувшись. — Я, пожалуй, ограничусь гренками.
— Гренок я не готовил, а лентяи пусть не капризничают, — язвительно сообщил Харди. — Ежели некоторые дрыхнут допоздна, в то время как порядочной женщине пора стоять у плиты, на своем законном месте, так пусть едят, что дают, или помирают с голоду.
— Замолчи, Харди, — тихо предупредил Дерек, не сводя с молодой женщины глаз. — Не тебе указывать, во сколько кому вставать. Я сам поднялся отнюдь не с петухами.
Старик многозначительно возвел глаза к потолку.
— Ха! Удивительное совпадение!
Готовая провалиться сквозь землю, Вивиан залилась румянцем.
— Я уверена, что у вас получилось очень даже вкусно, — отозвалась она, решив, что не время оспаривать шовинистические взгляды Харди на женщин и их место в обществе.
И, в подтверждение собственных слов, молодая женщина храбро отправила в рот изрядный кусок ветчины. Дерек по-прежнему наблюдал за ней через стол, сжимая чашку в руках.
Волной нахлынули воспоминания: еще несколько часов назад эти сильные руки ложились на ее грудь, охватывали талию, раздвигали бедра, унимали сладостную дрожь. «Я сама себя не понимаю», — призналась она ночью, прижимаясь к любимому и наслаждаясь собственной властью. При одном его прикосновении барьеры рушились и жаркая истома разливалась по всему телу. Но какой позор — вспоминать об этом теперь! Какое бесстыдство!
Молодая женщина едва не подавилась ветчиной. Дерек встал из-за стола, молча забрал тарелку соседки, выкинул содержимое в мусорное ведро, затем положил в тостер два куска хлеба.
— Кофе? — спросил он, снимая с плиты кофейник.
— Спасибо. — Вивиан благодарно кивнула.
— А тебе, Харди? Подлить еще?
Старик неохотно изъявил согласие.
Дерек заново наполнил его чашку и теперь задумчиво выбивал пальцами дробь по спинке стула: ждал, пока подрумянятся гренки.
Вивиан искоса наблюдала за соседом. Как высок, как великолепно сложен! Ясные глаза, чеканные черты… Молодая женщина непроизвольно наклонилась вперед, упиваясь пряным запахом его лосьона.
Подрумяненный ломтик хлеба пулей выскочил из тостера.
— Ишь, так и поедает мужика глазами: прямо живьем слопать готова! — пробурчал Харди под нос, ни к кому, собственно, не обращаясь.
— Угощайся. — Дерек поставил перед гостьей блюдце с гренками. — Завтракай быстрее и марш за курткой! У крыльца ждет сюрприз.
9
Сгорая от любопытства посмотреть на сюрприз и стремясь скрыться с глаз чересчур наблюдательного Харди, Вивиан мгновенно покончила с завтраком и, накинув куртку, выбежала на веранду.
У подножия крыльца стояли нарядные алые сани с высоким сиденьем. Прайз терпеливо дожидался, перебирая ногами, на упряжи позвякивали серебряные колокольчики. Вивиан задохнулась от восторга.
— Я подумал, ты не прочь прокатиться, — Дерек вышел следом, — а то засиделась дома!
— Здорово! — Вивиан по-детски захлопала в ладоши. — Дерек, что за восхитительные сани!
— Нравится? — Он гордо погладил расписной возок и распахнул дверцу. — Садись, проедемся, пока солнце еще высоко.
Вивиан поднялась по двум ступенькам и уселась на обитое алой кожей сиденье. В ногах лежали горячие кирпичи, обернутые фланелью, а великолепная меховая полость защищала от холода.
— Это бизоньи шкуры, — объяснил Дерек. — Не пропускают ветер, под ними тепло в любые морозы.
Владелец фермы уселся рядом со своей дамой, взял в руки вожжи и прищелкнул языком; повинуясь сигналу, Прайз затрусил по заснеженной дороге.
Сани выехали в поле и покатили к западу, вдоль невысокого хребта. Мех капюшона приятно щекотал щеку, бизоньи шкуры укрывали колени, ноги согревались на теплых кирпичах. Наслаждаясь комфортом, Вивиан жадно глядела по сторонам, чтобы не упустить ни малейшей детали пейзажа.
По обе стороны вниз уходили пологие склоны, голые и пустынные, если не считать куртин заснеженных деревьев. Впереди воздвигся скалистый кряж: белые шапки снегов поблескивали на фоне глубокой синевы неба.
Тишину нарушало только поскрипывание полозьев и негромкий перезвон колокольчиков.
— Этот твой женатый друг… — вдруг заговорил Дерек. Звук его голоса гармонично вплетался в
