обстоятельств спальных мешков.
Но обещание есть обещание, особенно данное ребенку, и нельзя его нарушать только потому, что какой-то мужчина перевернул твою жизнь вверх ногами. Она вздохнула и, бросив последний взгляд на окружающее ее великолепие, двинулась по петляющей лыжне, которая, судя по плану, должна была вывести ее к месту в полутора милях от курорта.
Обратное путешествие было намного легче, и Лилиан спустилась в долину, когда солнце склонялось к горизонту над озером, окрашивая лед в удивительный оранжево-розовый цвет. Домики и деревья отбрасывали почти черные тени.
Если бы она не была так заворожена этой почти нереальной цветовой гаммой, то наверняка уделила бы больше внимания дороге впереди и заметила бы Тима, бросившегося ей навстречу. Из-за того что огненный шар солнца слегка слепил ее, Лилиан не могла разобрать выражения его лица. Но нужно было быть еще и глухой, чтобы не услышать негодования в голосе Тима, когда он буквально зарычал на нее, как дикий пес перед атакой:
— Этим вы хотели преподать мне урок, Лилиан?
Учитывая их последнюю встречу, она сочла этот тон непростительным.
— Не кричите на меня так, — сказала она, причем и ее голос звучал как тявканье огрызающегося пуделя, — я к этому не привыкла!
— А я не привык к безрассудному поведению, какое вы продемонстрировали сегодня днем! — заявил он, нимало не умерив свой пыл. — О чем, черт возьми, вы думали, когда вас одну понесло в место, которого вы совсем не знаете? Ну? — Тим навис над ней — высокая, угрожающая фигура в беспросветно черной одежде. — Вы действительно такая безмозглая, какой кажетесь, или это была намеренная попытка заставить меня страдать в отместку за прошлую ночь?
9
Лилиан воткнула палки в снег и с подчеркнутым равнодушием произнесла:
— Хотите верьте, хотите нет, Тимоти, но мысль о вас даже не пришла мне в голову. Я хотела исследовать новый прогулочный маршрут и прекрасно проводила за этим занятием день… до сего момента.
Конечно, это было не совсем так. Как она ни пыталась забыть Тима, мысли о нем слишком часто приходили ей на ум, но Лилиан не собиралась в этом признаваться. Если уж она не может контролировать свои чувства, нужно хотя бы придерживать язык.
— Вам следовало кого-нибудь предупредить, — выпалил он. — Как гость этого курорта, вы обязаны сообщать, куда направляетесь и когда намерены вернуться.
— Не говорите со мной таким тоном, — в свою очередь огрызнулась Лилиан. — Я взрослая, а не ребенок. И, если уж на то пошло, то Стефани знала, куда я направилась и когда собиралась вернуться.
— Стефани ребенок, и вы не имели права взваливать на нее ответственность за ваше благополучие.
— И вы смеете говорить об ответственности, Тимоти? Вы, который набросился на меня прошлой ночью и только после того, как сделал свое дело, удосужился спросить, не забеременею ли я случайно после этого?
Лилиан не думала, что Тим умеет краснеть, но после этих слов загорелая кожа на его скулах еще больше потемнела. Он начал было говорить, потом передумал и, издав короткий резкий вздох, отвернулся и принялся изучать вершины гор, маячившие за озером.
Она видела смену противоречивых выражений на его лице — виноватое, сердитое, сожалеющее, — но была еще слишком обижена, чтобы испытывать сочувствие к нему. И все же Лилиан не отличалась злопамятностью. Как это ни было больно, она понимала, что Тим не хотел унизить ее непроизвольным упоминанием имени умершей жены, и что-то в ней стремилось сейчас пойти ему навстречу и простить оговорку.
Тем не менее сделать это означало навлечь на себя еще большие несчастья. Лилиан не знала, можно ли полюбить мужчину, с которым знакома всего несколько дней. Но одно для нее было ясно: чувства, которые Тим пробудил в ней, не походили ни на что, испытанное ранее.
Она хотела принадлежать этому мужчине. Отдала бы ему все, о чем бы он ни попросил, и если в ней еще осталась хоть капля чувства самосохранения, ей следовало предотвратить всякую возможность поддаться искушению. Если она собирается вернуться из Пайн Лодж с относительно целым сердцем, ей нужно следить за тем, чтобы никогда больше не оставаться с ним наедине.
Оттолкнувшись палками, она тронулась было вперед, но в последний момент Тим преградил ей путь.
— Нам нужно поговорить о прошлой ночи, — сказал он, крепко схватив Лилиан за запястье.
— Вам есть что сказать? — Она презрительно тряхнула головой. — По-моему, нет. Думаю, вы уже все сказали.
— Я не горжусь своим поведением, Лилиан, но хочу, чтобы вы знали: то, что я сказал, не имеет к вам никакого отношения.
— Естественно, — язвительно проговорила она. — Это имеет отношение к вашей жене. К Морин.
— Только в очень малой степени. Когда я подошел к вам вчера на веранде, я искал не Морин, а вас. И вас я хотел, в вас нуждался и вас держал в своих объятиях, когда…
— Нет! — вскрикнула Лилиан, все чувства которой пришли в смятение при его попытке оживить воспоминания. — Вы по-прежнему женаты на своем прошлом, Тимоти, поэтому нет смысла обсуждать этот вопрос, я не свяжу себя с женатым человеком.
— Морин умерла шесть лет назад!
— Только не в вашем сердце. Вы говорите о том, чего хотите вы, в чем нуждаетесь вы, а как же со мной? — Лилиан на мгновение замолчала, обдумывая, разумно ли продолжать навлекать на себя новые несчастья. Но то, что начиналось между ними как сексуальное влечение, переросло в нечто более глубокое, связанное с моральными принципами. Она уже изменила своему слову, когда легла с ним в постель. Идти на компромиссы и дальше, обманывая его, значило потерять всякое самоуважение. — Я кажусь вам эгоистичной стервой…
— Я никогда этого не говорил.
— Но думали. В первые минуты нашего знакомства вы решили, что я… как это по-английски? Протухшая девчонка?
— Испорченная, — поправил он, и Лилиан показалось, что при этом Тим прикусил губу, словно стараясь сдержать улыбку. — Что ж, каюсь. Я действительно так думал.
— В каком-то смысле вы были недалеки от истины. Я давным-давно решила для себя, чего хочу от этой жизни, и полумеры меня не устраивают. Я не хочу получать комнату, когда заказываю апартаменты. И мне не нужно тело мужчины без его сердца.
Тим казался озадаченным.
— Вы, разумеется, не ожидали, что я сделаю вам предложение только потому, что мы занимались…
— Любовью, — закончила она за него, когда он едва не поперхнулся этим словом. — Но дело в том, что мы занимались не любовью. Мы развлекались сенными играми.
— Вы хотели сказать — играми на сене, — еще более ошеломленно проговорил Тим.
Лилиан пожала плечами.
— Неважно. Суть в том, что, если бы мы занимались любовью, вы не призывали бы вашу умершую жену, а я не чувствовала бы себя впоследствии такой… недорогой.
— Дешевкой. Вы не должны чувствовать себя дешевкой. — Словно только что проснувшись и стряхивая с себя ночные кошмары, он помотал головой. — Как случилось, что обсуждение наших… взаимоотношений превратилось в урок английского?
— Откуда мне знать! И я не желаю терять время, помогая вам это выяснить, потому что у меня
