возможность ухватить ее пониже, и совсем уже не выносила жизнерадостный хохот, издаваемый им при этом.
– …отбой тревоги! Отбой! Вы что, оглохли?! – трубил басом Рэндал. – Никто не пострадал! Приказ иерарха снабжению: готовьте материалы, начнем «тянуть» газоотвод заново, потому что старый… – Рэндал прибавил пару бранных слов.
– Рэндал, в чем дело? Почему включилась тревога? – спросила Климентина. От сердца немного отлегло: если Рэндал говорит, что все целы…
– Приветствую, моя милосердная! – с готовностью отозвался координатор. – Большая неприятность на наши головы: газоотвод не выдержал давления азота. Ты видела светопреставление? Но все дышат, все живы, – не тревожься! Эти недоразвитые буровики с Трайтона расторопны, как свежемороженые блохи!
– Помощь требуется? – вздохнув, спросила Климентина. После эвакуации Ганомайда Розовый Берег на Трайтоне стал новой столицей Сопряжения. Едва ли специалисты с его невольничьих рынков были глупее остальных сотрудников миссии; к тому же Шелли – коренной трайтонец. Может, он и негодяй, но никак не отсталый…
– Конечно, требуется, – без раздумий согласился Рэндал. – Завари мне чаю!
– Необходимо ли выходить на поверхность? О, Рэндал, не кради мое время! – пришлось прикрикнуть на координатора ответственной Климентине, хотя ей и без того стало ясно, что сегодня ее героизм не пригодится.
– Возвращайся на пост, Ен-Ти! – грубовато ответил Рэндал. – У меня работы – до конца времен не справиться! Еще ты пристаешь со своей помощью!..
Она сбросила с плеч экзоскелет скафандра. Получилось не так мягко, как полагалось по правилам эксплуатации спецсредств. Гордая и растрепанная вернулась в центр телеметрии. Опустилась в кресло. Любопытная Бериллия тут же выглянула из-за монитора.
– Я подкорректировала орбиту твоей станции, – сообщила она Климентине. – Подняла апогей… Проверь сама!
Климентина сухо поблагодарила: нет ничего хуже, когда твои настройки перебирает другой оператор, пусть даже с самой благородной целью. Окунулась в параметры орбиты и охнула: красное Солнце! – она едва не упустила станцию! Да, могло быть и хуже. Когда они с Рэндалом пререкались в шлюзе, станция начала набирать скорость, все глубже забираясь в разреженную атмосферу Пангеи.
Вечером, когда красная клякса агонизирующего светила опустилась за горизонт, а голубой полумесяц Нептунии затмил звезды, все собрались в центральной лаборатории. Климентина, как обычно, стояла в стороне от шумных компаний. Отовсюду слышался смех, не лишенный нервозной нотки. Кто-то громко обсуждал Партию минувшего сезона и сетовал на свою Золотую Удачу.
Будто сейчас было подходящее время и место!..
Когда в небе появился еще один полумесяц – полупрозрачный рожок розового Трайтона, в лабораторию быстрым шагом вошел иерарх Контон. Одетый во все черное, седой и холодный, как льды Пангеи, он угрюмо оглядел собравшихся. Сложилось впечатление, что он попросит всех вон. Уголки губ иерарха поползли вниз, заключив выпяченный подбородок в дрожащее полукольцо.
Не сказав ни слова, он направился к реактору. Осторожно, словно больного ребенка, Контон нес цилиндрический контейнер. Прыткий Рэндал оббежал иерарха и поднял прозрачный кожух реактора.
– Удачи, иерарх! – поспешила выразить свое расположение к главе миссии искренняя Климентина. Иерарх никак не отреагировал на реплику. Вместе с Рэндалом он закрепил цилиндр на рабочей плоскости, придирчиво поправил манипуляторы сканирующего устройства. С первого взгляда было ясно, что Контон нуждается в помощи: его узловатые пальцы тряслись так, будто принадлежали не ученому-революционеру, а старому выпивохе.
– Активировать! – бросил Рэндал рабам-техникам.
Раздалась мелодичная трель, из-под кожуха реактора полился неприятный, причиняющий боль глазам синий свет. Иерарх отвернулся от устройства. Заложил руки за спину, двинулся к окну, через которое минуту назад Климентина наблюдала эволюции неба Пангеи. В стекле отражались всполохи работающего реактора.
Климентина поспешила освободить иерарху дорогу. Однако Контон синхронно сделал шаг в ту же сторону, встал перед молодой миссионеркой и уставился на нее, словно она была не живым человеком, а плазменной статуей на экспозиции в трайтонском музее искусств. Климентина понимала, что иерарх не имеет в виду ничего дурного, просто мысли его были целиком и полностью заняты веществом, добытым зондом со дна кратера. Все знали, как для Контона важно обнаружить на Пангее частицы гипотетической «Луны- 1».
Миссионеры, прищурив глаза и затаив дыхание, следили, как под прозрачным кожухом реактора извиваются гибкие манипуляторы.
– Внимание – данные… – объявил, заикаясь от волнения, вечно прячущийся в кабинете, а сегодня – вынутый на всеобщее обозрение заместитель иерарха по научной работе. – Следы пироксенов, оливины, «ударный» кварц…
Контон, наконец, осознал, что битый час смотрит на девушку пластмассовыми глазами. Ожил, вымученно улыбнулся.
– …опять оливины, незначительное содержание никелистого железа, – заместитель по науке продолжал читать появляющиеся на мониторе столбики с формулами, – углеродные соединения…
Климентина услышала дружный вздох разочарования. Блистательная теория иерарха рассыпалась. Он так надеялся обнаружить следы радиоактивных изотопов. А силикаты и пыль… Даже у нее – профана в области планетологии – возникло впечатление, что Пангею испокон веков поливали метеоритные дожди из вещества, слагающего темные, каменистые арки Нептунии – ее рваные, неполные кольца. Сегодня, вопреки ожиданиям, они получили факты не подтверждающие, а опровергающие теорию Контона. Походило на то, что Пангея испокон веков была «привязана» к Нептунии. Быть может, даже аккумулировалась в одной области аккреционного диска вместе с Трайтоном и Нереидами.
– Прикажите начать новую проходку? – опередив всех, обратился к иерарху Рэндал. – К другому кратеру?
Иерарх пристально, будто спрашивая совета, посмотрел Климентине в глаза. Она решительно насупилась и кивнула. Все молчали.
– Иерарх? – потребовал ответа Рэндал.
Контон отвернулся от Климентины, опустил голову и вышел на середину лаборатории. Не поднимая глаз, потоптался возле потрескивающего остаточным электричеством реактора.
– Оставьте! Нет необходимости в новом шурфе! – раздался, наконец, его сварливый голос. – Продолжайте разрабатывать указанный цирк! Что-то мне подсказывает, друзья, что под слоем силикатов отыщутся радиоактивные обломки «Луны-1»… Ищите следы редконептунианских изотопов, в частности – «гелий-3»! Ищите породы, «пропеченные» солнечным ветром!
– Сделаем, как вы сказали! – ответил Рэндал. Миссионеры огласили лабораторию одобряющим гулом. Вместе с остальными «погудела» и Климентина.
«Комм» вновь рванул цепочку, когда Климентина в компании скромной Бериллии завершала вечернюю трапезу. Были съедены моллюски, тушеные водоросли и фруктовый салат. Пришел черед коктейлям и неспешному разговору, а Климентина отставила бокал, схватила салфетку и выскользнула из-за стола. Бериллия проводила ее застенчивым, но в то же время жадным взглядом сплетницы на ранней стадии развития.
Оказавшись в полутемном коридоре, Климентина сунула руку за обтягивающий шею воротник рабочего комбинезона и выудила, потянув за беспокойную цепочку, платиновый диск. «комм» покрывали мельчайшие узоры, среди них можно было различить силуэты давно вымерших животных и мифических божеств; в центре диска поблескивал гранями крупный изумруд.
Климентина положила диск на ладонь, драгоценным камнем вверх, и отвела руку в сторону. В следующий миг над изумрудом возник полупрозрачный шар бело-синего света. Вглядевшись в его глубину,
