— Я хочу, чтобы меня называли Ракетой, — заявил Ар-Джей, протирая глаза. Светлые волосы торчали у него на голове, как корона. Пижама, имитирующая спортивную форму миннесотских “Викингов”, которую он унаследовал от Кайла, была ему велика. — Я хочу иметь прозвище, как и ты, папа.
— Ракета? Клевое прозвище, малыш, — согласился Стив.
Ар-Джей обнаружил куклу, с восторгом натянул ее на руку, и оба начали изображать какую-то сцену из рождественского представления. Лиска начинала терять терпение.
— Уже поздно, Ар-Джей, — сказала она, ненавидя Стива за то, что он одним своим присутствием вынуждал ее играть роль “плохого парня”. Он появлялся, когда ему вздумается, являясь для мальчиков забавой и развлечением, а на ее долю оставались только забота о дисциплине и повседневный труд. — Тебе завтра в школу.
Ар-Джей устремил на мать недовольный взгляд голубых глаз, так похожих на ее собственные.
— Но ведь папа пришел!
— Тогда сердись не на меня, а на папу, если ему кажется великолепной идеей являться среди ночи, когда все должны спать.
— Ты же не спишь, — заметил Ар-Джей.
— Мне не десять лет. Когда тебе будет тридцать два, можешь работать хоть всю ночь.
— Я буду работать под прикрытием и ловить торговцев наркотиками, как папа.
— Чтобы через две минуты ты был под прикрытием одеяла!
Ар-Джей и Стив обменялись взглядом, который едва не вывел Лиску из себя. Стив пожал плечами:
— Ничего не поделаешь, Ракета. Придется идти спать.
— Можно я возьму с собой куклу?
— Конечно. — Стив небрежно взъерошил волосы сына, уже переключив внимание на бывшую супругу.
Лиска наклонилась поцеловать Ар-Джея в щеку, но он ловко увернулся и вышел, разговаривая с куклой голосом персонажа мультфильма и издавая неприличные звуки.
— Ну и дерьмо же ты! — зашипела Лиска, с трудом сдерживаясь, чтобы не кричать. — Ты ведь явился сюда совсем не для того, чтобы повидать Ар-Джея…
— Ракету.
— …или Кайла. А теперь он так взбудоражился, что полночи не будет спать.
— Сожалею.
— Ни черта ты не сожалеешь! — с горечью сказала Лиска. — Ну, что тебе нужно? Держу пари, не выплатить мне деньги, которые ты задолжал.
Стив тяжело вздохнул. .
— Выплачу все на будущей неделе, — пообещал он с тщательно отрепетированным раскаянием в голосе. — Сейчас мне не до того, но через неделю…
— Разыгрывай этот спектакль для кого-нибудь другого! — перебила его Лиска, убирая газету и складывая фотографии в стопку. — У меня был трудный день, так что, если ты не возражаешь, я бы хотела лечь.
Помолчав, Стив ткнул пальцем в верхнюю фотографию:
— Я слышал, один из ваших покончил с собой. Это он? Я его знаю?
— Это парень из БВД — ты не должен был его знать.
Они оба начинали патрульными в Сент-Поле.
Потом Лиска перебралась через реку в Миннеаполис, а Стив остался там. Он знал многих миннеаполисских копов — в основном из отдела наркотиков и отдела убийств — но едва ли встречался с Энди Фэллоном. Никто не жаждал заводить знакомство с людьми из Бюро внутрислужебных дел.
Стив получше рассмотрел фотографию.
— Паршивый способ покончить счеты с жизнью, — заметил он. — Очевидно, парни из БВД не умеют стрелять.
— Кто знает, что творится в голове у других? — отозвалась Лиска.
В первые годы брака они обсуждали все подробности порученных им дел и помогали друг другу в работе. Лиска вспоминала об этом, как о кратком периоде счастья, еще не омраченного супружеской изменой и профессиональным соперничеством.
— Возможно, это не его выбор, — сказала она.
— Ну, конечно! Когда работаешь в твоем отделе, всюду мерещатся убийства. — Стив бросил фотографию на столик. — Не мучай себя зря. Парень явно покончил с собой. В девяноста процентах из ста повешение является самоубийством или несчастным случаем, но никак не убийством. Так что выбрось это из головы.
— Не раньше, чем мне позволит это медэксперт, — отозвалась Лиска. — Такая уж у меня работа.
— Да, но незачем было таскать это домой.
— Только не обвиняй меня в том, что я порчу твоих детей! — огрызнулась она. — Слышал, что сказал Ар-Джей? Он хочет стать копом в отделе наркотиков. Хуже он ничего не мог придумать, а?
— Еще как мог. Например, служить в БВД. Посмотри, что они с собой вытворяют.
Но Лиска не стала смотреть на снимок.
— Ладно. Для одного вечера приятной болтовни достаточно. Ты знаешь, где дверь.
Стив не двинулся с места. Лицо его стало серьезным.
— Я пришел посмотреть, как ты справляешься, — признался он. — До меня дошло, что ты ведешь это дело, Никки. Я подумал, что это может быть тяжело для тебя — потому что он коп, к тому же из БВД, да и из-за твоего старика…
— Мой отец себя не убивал! — слишком быстро отозвалась Лиска.
— Знаю, но БВД…
— Это тут ни при чем, — отрезала она. Стив задумался. Лиска догадывалась, что он тщательно подбирает слова, опасаясь сделать неверный шаг. Наконец он развел руками с видом друга, который рад, что ошибся в дурных предположениях.
— Ну, ты можешь бросить это дело, как только медэксперт констатирует самоубийство. А можешь сразу свалить его на Коджака. Двух детективов здесь не нужно.
Неправильный ход. Лиска сразу же ощетинилась, усмотрев в его словах намек, будто она недостаточно крутая, чтобы справиться с этим.
— То есть как это? Мне поручили дело, и я должна довести его до конца!
— Да-да. Просто… — Стив вздохнул и почесал затылок. — Просто я беспокоюсь о тебе, Никки. У нас все-таки общее прошлое, и оно кое-что значит… даже для такого тупицы, как я.
Лиска ничего не сказала. Участие Стива было для нее неожиданным, оно заставило ее почувствовать себя беспомощной и ранимой. А эти эпитеты она не привыкла ассоциировать с собой.
Стив вытащил сигарету и вставил ее в рот.
— Ну… — Он протянул руку, пытаясь коснуться ее щеки. — Не говори потом, что я не пытался тебе помочь.
Лиска шагнула в сторону и отвернулась. Стив опустил руку.
— Ладно. Я действительно знаю, где дверь. Пока, Никки.
Он уже взялся за ручку, когда она заставила себя произнести:
— Спасибо за беспокойство, Стив. Но я справлюсь. Это всего лишь очередное дело.
— Конечно. И послезавтра у тебя его уже не будет.
Лиска чувствовала, что Стив хочет что-то добавить. Но он молча вышел.
Заперев дверь на засов, Лиска выключила свет, взяла фотографии Энди Фэллона и отправилась в спальню, чтобы спрятать их в портфель. Потом она заглянула к мальчикам, которые притворялись спящими, почистила зубы, переоделась в просторную тенниску Национальной академии ФБР и легла в постель — чтобы долго смотреть в потолок и видеть прошлое, вращающееся в ее памяти, словно карусель.
Ей тринадцать лет, и она танцует с отцом. Оба смотрят себе под ноги, смущаясь под взглядами окружающих. Томас Лиска — крепкий мужчина с ярко-голубыми глазами, но левая сторона его лица обмякла, словно все нервы перерезали ножницами. Люди смотрят на них не только из-за его лица. До них явно дошли слухи о коррупции в полицейском департаменте, о копах, крадущих деньги, уплаченные за
