Ночь была тихой, на небе мерцало неимоверное количество звезд. Неожиданно Лиска подумала, что никто из ее соседей никогда не видел мертвеца, свисающего с балки, и вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. Профессиональный опыт словно бы отделял ее от остального мира. А теперь еще к тому же кто- то, кого она не знает, располагает ее адресом.
Лиска посмотрела в сторону улицы. Любая проезжающая мимо машина… Любая пара глаз, наблюдающая из темноты… Любой незнакомый звук за окном спальни…
Лиска не привыкла чувствовать себя уязвимой, и ощущение было не из приятных. Оно нахлынуло, словно лихорадочный озноб. Чувство страха, слабости, беспомощности, изоляции…
— Наконец-то ты одна.
Лиска вздрогнула и повернулась, узнав голос лишь за долю секунды до того, как столкнулась лицом к лицу с его обладателем.
— Черт возьми, Стив! И как тебе удалось прожить так долго?
— Сам не знаю. Я давно ожидал, что ты меня прикончишь. — Он усмехнулся в темноте.
— Тебе повезло, что я не держала дома оружия. —
— Возможно, везет до сих пор.
Порывшись в карманах старой куртки, Стив вытащил пачку “Мальборо” и закурил.
— Сейчас я бы не стала в тебя стрелять, — сказала Лиска. — Я хочу, чтобы эта ночь поскорее кончилась, а если бы я тебя застрелила, мне бы пришлось до рассвета сидеть под арестом. Дело того не стоит.
— Спасибо.
— Я устала, Стив. Почему бы тебе не уйти? Он затянулся сигаретой, глядя в сторону улицы, где медленно ехал темный седан. Лиска тоже заметила его краем глаза и плотнее закуталась в пальто.
— Завтра ты вызовешь мастера вставить стекло? — спросил Стив.
— Я уже мысленно его вызываю.
— А то этот мешок для мусора выглядит уж очень нищенски.
— Спасибо за заботу.
— Ты ведь мать моих детей.
— Увы. И это не свидетельствует о моем благоразумии.
— Эй! — Он посмотрел на нее ибросил окурок в снег. — Только не говори, будто сожалеешь о том, что у тебя есть мальчики.
Лиска встретила его взгляд.
— Об этом я не сожалею.
— Значит, сожалеешь о том, что у тебя был я?
— Тебе не кажется, Стив, что для сожаления и раскаяния немного поздновато? — устало промолвила Лиска. — Наш брак давно мертв.
Стив вынул из кармана связку ключей и нашел нужный.
— Сожаление — пустая трата времени. Живи настоящим. Никогда не знаешь, какой момент будет последним.
— И на этой веселой ноте…
Лиска повернулась к дому, но Стив схватил ее за руку и развернул лицом к себе. Она видела по его глазам, что он хочет ее поцеловать. Однако ей этого не хотелось, и он также видел это и чувствовал.
— Будь осторожна, Никки, — негромко сказал Стив. — Ты слишком смелая.
— Я такая, как нужно.
Он печально улыбнулся и отпустил ее.
— Да. Жаль, что я никогда не был тем, кто нужен тебе.
— Ну, я бы не сказала, что никогда… — Лиска опустила взгляд.
Она наблюдала, как он свернул с подъездной аллеи на улицу, и стояла, пока не исчезли красные огоньки его машины. “Теперь я снова одна, — подумала Лиска, глядя на залепленное окно “Сатурна”. — По крайней мере, хочется на это надеяться…”
Войдя в дом через черный ход, Лиска заперла дверь и выключила свет. Когда она шла в спальню, темный седан второй раз проехал мимо.
Глава 13
Дом Энди Фэллона был погружен во мрак — только отсвет лампы с соседнего крыльца играл на желтой клейкой ленте, которой полиция крест-накрест опечатала дверь.
Ковач снял ленту и открыл дверь ключом. В любом помещении после визитов группы расследования ка-; кое-то время сохраняется атмосфера насилия. В дом без разрешения хозяина является больше дюжины посторонних, которые, грубо нарушая неприкосновенность жилища, роются в личных вещах, отпускают бесцеремонные замечания и выносят суждения. Все это повисает в воздухе подобно запаху плесени. Несмотря на это. Ковач всякий раз по возможности старался побывать там снова, дабы ощутить, кем была жертва, прежде чем стать трупом.
Он начал с гостиной, где стояла рождественская елка, украшенная маленькими лампочками и алой гирляндой бус. Дерево источало слабый запах хвои. Опустившись на колени, Ковач стал изучать надписи на пакетах с подарками. Их следовало доставить Керку, Аарону и Джессике. Нужно будет узнать фамилии в записной книжке Фэллона и попытаться установить контакт с его друзьями. Ту же процедуру надо проделать с рождественскими открытками в корзине на кофейном столике.
Подойдя к видеомагнитофону. Ковач просмотрел надписи на корешках кассет. “Чудо на 34-й улице”, “Гостиница “Холидей”, “Эта прекрасная жизнь”… В последнем фильме, человек хотел покончить с собой, но все завершилась тошнотворным голливудским хеппи-эндом. А вот Энди Фэллона никакой ангел не спас от его судьбы. Ковач знал по опыту, что если нуждаешься в ангеле, его никогда не оказывается поблизости.
Он направился к лестнице через столовую. Казалось, этой комнатой никто никогда не пользовался, о, впрочем, можно сказать о большинстве столовых.
В ванной наверху содержался обычный ассортимент предметов, в которых мужчина нуждается каждый день. В бельевой корзине не было полотенец — в противном случае их можно было бы проверить на наличие волос и кусочков ткани. Если бы гибель Фэллона признали убийством, Ковач поручил бы группе расследования проверить водопроводные трубы, идущие от раковин, на наличие волос. Хотя подобные улики не принимались в расчет в суде, прокуроры с радостью за них хватались. Но дело официально закрыто, и никто не станет выуживать лобковые волосы из ванной Энди Фэллона.
На полке в аптечке стоял коричневый пузырек с золофтом. Рецепт на антидепрессант был выписан доктором Сейросом. Ковач записал все сведения и поставил бутылочку на полку. Никакого зальфидема он в аптечке не обнаружил.
В спальне запах смерти смешивался с ароматом освежителя воздуха. Комнату проверили на отпечатки пальцев, и остатки порошка сохранились на комоде и ночном столике. Во всем остальном помещение не уступало в аккуратности незанятому гостиничному номеру. На большой кровати с пологом красовалось голубое покрывало без единой складки. Ковач приподнял его за уголок — под ним были белоснежные простыни. В отличие от спальни его отца, в комнате Энди Фэллона не было ни грязного белья, ни стаканов, пахнущих виски. Стенной шкаф был пуст — Энди хранил носки и нижнее белье в ящиках комода.
На ночном столике возле кровати лежала книга в твердом переплете о неудачном путешествии молодого человека в снежных просторах Аляски. Возможно, ее содержание было достаточно грустным, чтобы читателю понадобилась пара дополнительных доз золофта. В ящике лежали полдюжины аудиокассет для расслабления и медитации и два пузырька с медово-лимонными каплями от кашля.
Ковач закрыл ящик и окинул взглядом комнату, думая об Энди Фэллоне. Хороший сын — послушный, старательный и достаточно честолюбивый. Умел хранить свои тайны… На комоде стояла такая же фотография, как та, что разбил Майк в приступе горя, сделанная после окончания Энди полицейской академии. Несмотря на напряженные отношения с отцом, снимок, очевидно, навевал Энди дорогие для него воспоминания.
На Ковача нахлынула печаль. Может быть, именно по этой причине он давно уже не пытался стать кем-то, кроме копа. Слишком много он видел семей, разорванных, как сгнившие от старости портьеры. Разрушенных нереальными или нереализованными ожиданиями. Но человеческой натуре свойственно
