здесь с тобой и все такое.
— Я записал его в Калвер, — сказал Эмери. — Занятия начинаются с февраля.
— Уверена, что все это к лучшему. А теперь послушай, потому что нам нужно возвращаться. Вот письмо от твоего…
— Вы не собираетесь здесь переночевать? Остаться до завтра?
— До завтра? Конечно, нет. Нам нужно уехать до того, как начнется настоящая пурга. Ты меня все время перебиваешь. Ты это делаешь постоянно. Наверное, уже слишком поздно просить тебя попытаться избавиться от этой дурной привычки.
Он кивнул.
— Я постелил для тебя постель.
— Там может спать Брук. А сейчас…
Задняя дверь распахнулась, и в хижину вошел Брук.
— Я показал им, как ты колешь дрова, и Лайна сумела расколоть одно полено. Правда, Лайна?
— Правда. — У него за спиной стояла Элайна с несколькими поленьями в руках.
— Совсем неподходящее занятие для леди, — вмешалась Джен.
— Но это же здорово, что девочка ее возраста может поднять кувалду — я бы не поверил, что она справится. Брук тебе помогал?
Элайна покачала головой.
— А я не захотела, — добродетельно заявила Эйлин.
— Вот, возьми, — Джен сунула в руки Эмери конверт, — это письмо от твоего адвоката. Оно запечатано, видишь? Я его не читала. Поэтому не теряй времени и ознакомься с его содержанием.
— Однако ты знаешь, что там написано, — мрачно проговорил Эмери, — или думаешь, что знаешь.
— Да, он сказал мне, что собирается написать.
— В противном случае ты не стала бы так спешить. — Эмери достал перочинный нож и вскрыл конверт. — Хочешь рассказать мне?
Джен покачала головой, и ее лицо перекосила та самая уродливая гримаса, о которой Эмери совсем недавно вспоминал.
Брук сложил на полу принесенные дрова и спросил:
— Могу я посмотреть?
— Ты можешь почитать мне вслух, — предложил Эмери. — Мои очки запотели. — Он достал чистый носовой платок и протер стекла. — Только не все подряд. Просто расскажи, о чем там говорится.
— Эмери, ты это делаешь, чтобы посчитаться со мной! — нервничая, сказала Джен.
Он покачал головой.
— Наши адвокаты спорят о наследстве Брука.
Брук уставился на него.
— Я потерял компанию, — сказал ему Эмери. — В основном, речь идет о деньгах и акциях, которые я получу в качестве утешительного приза. Ты мой единственный ребенок, скорее всего, других у меня уже не будет. Давай, читай. Что там написано?
Брук развернул письмо. Эмери вдруг показалось, что сейчас, когда в хижине находится пять человек, здесь стало даже тише, чем в те долгие месяцы, когда он жил один.
— Ты должен понимать, что все совершенно законно, Брук, — заявила Джен. — Они купили контрольный пакет акций, и теперь наша компания стала частью синдиката. Вот и все, что произошло.
Жесткая, похожая на пергамент бумага, зашуршала в руках Брука. Неожиданно Элайна прошептала:
— Мне очень жаль, папа.
Эмери улыбнулся ей.
— Я все еще здесь, милая.
Брук посмотрел на Эмери, потом на Джен и снова на отца.
— Здесь написано, что это лучшее, чего мистер Глакман смог для тебя добиться, и он считает, что тебе следует соглашаться.
— У тебя остается эта хижина, джип и все личные вещи, естественно, — вмешалась Джен. — Я верну обручальное кольцо…
— Можешь оставить его себе, — сказал Эмери.
— Нет, я хочу быть до конца честной. Я всегда пыталась быть честной, даже когда ты не приходил на встречи с адвокатами. Я верну кольцо, но сохраню все твои подарки, включая машину.
Эмери кивнул.
— От алиментов я отказываюсь. Естественно, Брук будет жить с тобой, а Эйлин и Элайна со мной. Мой адвокат говорит, что мы сможем заставить отца платить за их содержание.
Эмери снова кивнул.
— И я получаю дом. Все остальное поделим поровну. Речь идет об акциях, деньгах на моем и твоем личных счетах и на общем счете. — У нее в руках появились другие бумаги. — Я знаю, ты захочешь все прочитать, но там написано примерно то же самое. Можешь поехать со мной в Войлстаун на джипе. Там есть нотариус, который засвидетельствует твою подпись.
— Когда мы поженились, я уже был владельцем компании.
— Однако теперь ты ее лишился. Мы не обсуждаем твою компанию. Она не имеет к этому никакого отношения.
Он взял телефон — случайно выбранный способ отвлечься, — чтобы дождаться, когда боль перестанет быть такой острой.
— Надеюсь, ты меня извинишь? Наш разговор может затянуться, а мне нужно сообщить об ограблении. — Эмери набрал номер телефона шерифа.
Брук положил письмо Фила Глакмана на стол так, чтобы его было удобно читать.
— Ну, дозвонился? — нетерпеливо поинтересовалась Джен. — На проводах намерзло много льда. Брук заметил, когда мы сюда ехали.
— Думаю, да. Телефон вроде бы работает.
— Наверное, из-за пурги много несчастных случаев, — сказал Брук.
Близняшки с беспокойством переглянулись, и Элайна подошла к окну, чтобы посмотреть на снегопад.
— Я должна тебя предупредить, — заявила Джен, — если ты не подпишешь — это война. Мы провели долгие часы…
— Офис шерифа Рона Уилбера, — донесся из телефонной трубки визгливый голос.
— Меня зовут Эмери Бейнбридж. Я живу в хижине возле шоссе номер пять в пяти милях от озера.
Тонкий голосок пролепетал что-то невнятное.
— Повторите, пожалуйста, я не понял.
— Может быть, стоит попробовать по радиотелефону из машины, — предложила Джен.
— Что случилось, мистер Бейнбридж?
— В мое отсутствие была ограблена хижина. — Эмери не мог рассказать о том, что в него стреляли, чтобы об этом не узнали Джен и дети; он решил, что это не столь уж принципиально. — Взяли ружье и топор. У меня создалось впечатление, что все остальное на месте.
— Может быть, вы просто забыли, куда их положили?
Пришло время рассказать о мальчишке на холме. Эмери вдруг осознал, что не может этого сделать.
— Вы меня слышите, мистер Бейнбридж? — до Эмери донесся стук, словно в офисе шерифа играли в крикет.
— Очень плохо, — ответил он. — Нет, я все прекрасно помню. Кто-то забрался в дом, пока меня не было — кроме всего прочего, они оставили дверь открытой. — Он описал топор и ружье, сказал, что не помнит серийного номера, а потом повторил по буквам свою фамилию.
— Мы не можем никого послать к вам, мистер Бейнбридж. Мне очень жаль.
